И теперь я там не одна…

В самой дальней кабинке льется вода. Я не обращаю на это внимания, встаю под душ, включаю то горячую, то холодную воду. Жмурюсь, когда попадает в глаза.

А когда открываю их, то вижу перед собой Марину.

Сердце снова ёкает, со всей дури врезается в ребра, а потом проваливается ниже пупка. Я голая, а она стоит передо мной, уже прикрывшись полотенцем. И смотрит уверенно, нагло, прямо в глаза.

– Что? – голос позорно сипит. Приходится кашлянуть, чтобы прочистить его, прежде чем говорить дальше, – Чего надо?

Она медлит с ответом, зато оценивающе рассматривает, вызывая стойкое желание прикрыться. Но вместо этого я расправляю плечи.

– Я хочу твоего мужа, – наконец, произносит стерва, – насовсем.

От такой откровенной наглости я теряюсь. Даже сказать ничего не могу, потому что вся эта дурацкая ситуация за гранью моего понимания.

– Он мне нравится, – уверенно продолжает она, растягивая губы в хищной улыбке, – я чувствую, что это мой человек.

Ни хрена подобного! Это мой человек!

– Вообще-то он женат, – поднимаю руку, демонстрируя обручальное кольцо на безымянном, – На мне!

Она лишь слегка морщит свой красивый нос.

– Ну что ж…Бывает…Не стена, подвинешься.

–Твои дешевые подкаты смешны. Можешь не стараться. – цежу сквозь зубы, – он любит меня.

– А это мы еще посмотрим…– кокетливо ведет плечиком и уходит.

А я стою под душем и не замечаю, что вода давно стала ледяной.

***

Мне стоит огромных трудов дождаться вечера, когда Леша придет домой. Он приносит букет любимых белых лилий, и у меня приятно теплеет внутри, но тревога быстро сжирает хорошие ощущения.

– Кирюш? – зовет меня муж, когда стеклянным взглядом упираюсь в крупные, сочные бутоны.

– Прости. Задумалась. Мой руки и приходи на кухню.

Пока он переодевается в домашнее и возится в ванной, я ставлю букет на окно, в красивую вазу. Ласково провожу по лепесткам.

Все будет хорошо…

– Ну давай рассказывай, – вздыхает Леша, когда после ужина мы переходим к чаю, – я же вижу, что тебя распирает.

Он слишком хорошо меня знает.

А я? Знаю ли я своего мужа достаточно хорошо, чтобы перестать рассматривать сегодняшние события, как катастрофу?

– Это относительно Марины…

– Пфф, – он поднимает взгляд к потолку, – опять начинается… Я ведь уже сказал. Она просто ходит заниматься, иногда перекидываемся с ней парой слов и все. Просто разговор, ничего криминального.

Ее ладонь у него на груди – это преступление.

– Уверен?

– Более чем, Кир. Так что завязывай.

– Не могу, Леш.

– То есть ты весь день фантазировала на эту тему? В итоге сама придумала, сама обиделась. Так?

– Нет, – задумчиво кручу перед собой кружку, – я разговаривала с ней.

Он тут же вскидывает на меня удивленный взгляд. Настолько быстро, что у меня ёкает под ребрами.

– И где же состоялся сей знаменательный разговор?

– Ты не поверишь. В душе.

– Она же ушла…

– Она не ушла, – качаю головой и поднимаюсь из-за стола. Мне почему-то трудно усидеть на месте. Я вся дрожу.

Отхожу к окну и, уперевшись ладонями в подоконник, рассматриваю букет. Тонкий запах лилий приятно обволакивает, но справиться с моим волнение не в силах.

– И о чем же вы говорили? – уже совсем другим тоном спрашивает Леша. Его голос напряжен. Меня это нервирует еще больше.

– Она сказала, что ты ей нравишься, – спокойно, не оборачиваясь, – что ты – «ее человек», и она хочет тебя увести.

За спиной муж громко давится чаем и кашляет.

– Я что теленок безмозглый? Или пес цепной, чтобы меня уводить? – наконец, хрипит, с трудом переводя дыхание.

– Это ты мне скажи.

Разворачиваюсь к нему лицом и, сложив руки на груди, рассматриваю, будто впервые вижу.