Он сорвал с лица маску… и тогда я поняла, что это конец. Он не отпустит меня, убьет, но не отдаст отцу. Теперь я знаю, как выглядит дьявол. И это знание меня погубит.

…Ботинки. Снова я вижу их. Черные берцы, испачканные пылью. Все это время я не реагировала, не отвечала на его просьбы. Отказывалась пить, несмотря на то, что умираю от жажды. Этот парень самый добрый из всех чудовищ, но послаблений я давать не буду.

- На, выпей, идиотка, сдохнешь ведь, - тычет в лицо алюминиевой кружкой, наполовину заполненной жидкостью.

- Пошёл ты, - из горла вырывается хрип. Я хочу отвернуться от него, но шею сковывает металлическая цепь, и от боли все задеревенело.

- Я пойду. И ты вместе со мной, - хмыкает он и,  приблизившись, тянется к моим рукам. От его манипуляций запястья опаляет новой вспышкой боли. Зажмурившись, стону, не в силах терпеть. Он перерезает веревки, и я камнем падаю вниз. Перед самым столкновением с твердой поверхностью Уфук успевает поймать меня.

- Хозяин вернулся. Приказал освободить тебя. Пойдем, - парень снимает ошейник и  помогает мне подняться, направляясь  в сторону дома. Я бы могла сейчас снова попытаться сбежать. Оттолкнуть его и рвануть с места. Но я истощена. Мне не хватит сил даже на самостоятельный шаг. Зажмуриваюсь от досады, клянусь себе самой, что как только подкоплю сил, снова это сделаю. Постараюсь сбежать.

Затащив меня обратно в темницу, Уфук укладывает меня на тахту. Поставив передо мной на полу поднос с едой и питьем, говорит, чтобы я переставала упрямиться.  С его слов, убивать меня никто не намерен, но слушаться я должна. Мне хотелось послать его к дьяволу, но потом я подумала, что уже нахожусь в аду, а окружающее меня – самое что ни на есть порождение преисподней. Решила не тратить силы попросту - промолчала. 

В наказание я осталась без света. Он ушел, оставив меня в полной темноте. Пролежав неподвижно около часа, попыталась подняться. Кое-как дотянувшись до кружки, жадными глотками осушила посуду.  Желудок тут же свело болью. Слишком долго я не ела и не пила.

Обессиленно опустившись обратно на грубую ткань, закрыла глаза. В голове немного прояснилось. Теперь я могла мыслить. И сейчас думала о том, что ни капельки не жалею о содеянном.

Моя попытка убежать разозлила Берка. Взбесила. Но пусть знает, что я - не жалкое существо, готовое ползать под его ногами. Я Марианна Вебер. И я не позволю какому-то отребью вот так просто сломать себя. Он может насиловать мое тело, может бить, истязать. Но даже так, стоя в крови и ссадинах, в разорванной одежде, на цепи, я выше него. Ему никогда не дотянуться, не добраться, а значит, никогда не подчинить меня своей воле.

Отец… Мысли о нем греют сердце. Представить не могу, что сделает он с этой шайкой бандитов, когда найдет меня. Сергей отомстит Берку. Он покажет ему, кто истинный лев, а кто маленькая запуганная шавка.

Я хочу, чтобы этих ублюдков упекли за решетку, на пожизненное. Я приду и буду смотреть на то, как они стоят на коленях и просят прощения за все, что сделали. Только когда увижу боль в их глазах, только когда они сломаются, я смогу спокойно переступить через все это и забыть. Только тогда я начну новую жизнь. Зная, что я отомстила, что они ответили за все... За меня и за Ингу.

***

Оглушительная тишина. Только звук собственного дыхания не дает сойти с ума. Они держат меня уже несколько дней в полном одиночестве и темноте. У меня снова связаны руки, завязаны глаза. Будто им недостаточно того, что в комнату не проникает даже малейший лучик солнца.

Боль… ее так много, что я уже разучилась различать, где заканчивается душевная и начинается физическая. Сколько я не ела? День? Два? Неделю? Уже не чувствую голода. Мне уже все равно.