Развод с мужем состоялся без её участия. Макар заставил переписать Полину всё совместное нажитое имущество с Романом на, уже бывшего теперь, мужа. И ещё он заставил её подписать доверенность от её имени на любые юридические действия за неё на него самого.

Макар не спрашивал, что хочет она. Он хотел, он брал. Полину спасала только безумно-странная реакция на секс с ним.

Её одели, обули, привели в порядок. Красивая кукла, всё, как он хотел. Но кукла показывала зубки, за что нещадно наказывалась.

Месячные пришли вовремя, вызвав у Полины радостную истерику. Вместе с менструацией пришла боль, терзающая её с пятнадцати лет.

– Ты всегда так болеешь? – хмуро спросил Макар, глядя как она, закутавшись в одеяло и свернувшись в позу эмбриона, тихо поскуливает. Она простонала утвердительно в ответ. Макар смутно припомнил, что что-то такое он вычитал в её медицинской карте.

– Почему не предупредила? Наверняка знала, – беря телефон в руку, отчитал он Полину. – Заранее бы лекарство купили.

– Я забыла! – плача ответила Полина. Макар поменял ей телефон на более дорогой, а она не перенесла даты из календаря старого телефона в новый.

– Безмозглая дура! – злобно высказал ей Макар, глядя на исходящий семейному доктору.

Доктор прилетел мгновенно. Полине поставили обезболивающий укол. Правда, женщина-врач, узрев ссадины, синяки и засосы на теле Полины, слегка побледнела, но промолчала. Боль успокоилась, и Полина заснула.

Какое счастье, её не будут трогать как минимум дня три!

И пока он её не трогает начинают подживать следы страсти Макара на её нежной коже. Сам же Макар ходит взбешённый, нервный, взрываясь по любому поводу. А вечером, он сгребает её в объятия и засыпает, крепко сжимая. Он зарывается в её волосы, в полусне накрывая лёгкими поцелуями плечи, аккуратно тиская, не причиняя вреда.

На третий день Полине совсем полегчало. Она сходила на прогулку в магазин и пообедала с подружками. В квартиру к Макару возвращалась впервые за всё время успокоившаяся. В голове зрел план, как выскользнуть из сложных, тяжёлых, навязанных ей, отношений.

– Иди сюда, животное! – встретил её крик в дверях квартиры. Макар был в ярости. Он кричал из самой большой комнаты. Полина опешила, замерев в коридоре.

– Я сказал иди сюда, тупая скотина!!! – проорал снова Макар. Девушка неуверенно двинулась в комнату.

Он резко встал, вырвал у неё сумку, вывалил из сумки всё содержимое. И, не найдя искомое, проорал почти в лицо:

– Телефон где, тварь?!!

И схватил её за предплечье, крепко сжал и дёрнул.

– В кармане, – едва слышно ответила Полина, ноги стали ватными. Шок, вызванный оскорблениями Макара, ввёл её в ступор.

– Доставай, мразь!!! – продолжал орать Макар. Не гнущимися пальцами она едва вынула телефон из кармана брюк. Макар выхватил его и, не отпуская её, снял блокировку с экрана.

Телефон не был выключен, но звук на входящие звонки оказался отключён. Полина узрела около сорока пропущенных от Макара.

– Ты специально поставила на беззвучку? – его глаза заволакивает нескрываемой злобой.

– Нет, я не знала! – едва живая, ответила Полина. Пистолет в его руках сейчас казался куда менее страшным, чем этот наполненный яростью вопрос.

– С кем ты трахалась? – не успокаивался Макар. Его лицо было искаженно гримасой презрения и ненависти. Взгляд страшный, сумасшедший.

– Я не трахалась! – взорвалась Полина, забывая про инстинкт самосохранения. – Ты – придурок, у меня месячные!

– Можно подумать, что такой шлюхе, как ты, это помешает! – прошипел он, и подтянул её к себе ближе. – Тебе же только стоит руку в трусы засунуть, ты в стойку встаешь! Уж мне ли не знать, как тебя можно нагнуть!