– Ага! Да сейчас же! Что же скажут избиратели, если в газетах появятся фотографии, на которых будущий мэр трахает свою жену в лифте? М? – весело спрашивает она, сложив руки на коробке с тортом.

– Скажут, что тебе повезло с мужем. – уклончиво отвечаю я. – Ещё скажи, что тебе это не понравилось.

Да не собирался я её там брать! Так… нахлынуло что-то.

– Понравилось? Лёш, ты пьян, я не пойму? Как такое может понравиться? Ты для меня чужой человек. Чужой мужчина, в этом плане. У нас не было близости долгое время. И говоря о близости, я вовсе не секс имею в виду. А вообще. Если рядом нет папарацци, ты и не прикоснёшься ко мне – это факт! А здесь тебя понесло куда-то. С чего это?

– Что ты хочешь, чтоб я сказал?

– Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. – отрезает она, отвернувшись к окну. – Я хочу, чтобы ты больше так не делал. Чтобы ты уяснил наконец-то, что я не твоя вещь, и ты не имеешь никакого права на подобные поползновения в мой адрес!

– А этот хмырь имеет, да?! – зверею я. – Муж не имеет, а ебарь имеет?!

– Не поверишь, Лёш, ты муж только на бумаге. Ты сам очертил такие границы. Нечего теперь за них соваться! И вообще, я верная!

Я не сдержался. Смех молниеносно вытеснил злость. Она же это несерьёзно?

– Зря ржёшь, муженёк. Я своим любовникам не изменяю! Так понятнее?

Внезапная догадка засела в голове обжигающей мыслью:

– Сука, это тот же самый… С того видео, что ли? Любовникам? То есть, он не один? Ты сколько лет с ним спишь? Поэтому тебе так не терпится получить развод? Нашла нового долбаёба? – резко вдавив педаль тормоза в пол, неверяще смотрю на неё, сдерживаясь из последних сил.

– Не с ним, а с ними! – рявкает она, чудом успев перехватить торт и упереть руки в торпеду от резкого торможения. – Это не твоё дело! Мы без пяти минут свободные люди! И повторяю, ЭТО БЫЛО ТВОЁ РЕШЕНИЕ! ТВОЙ ВЫБОР! Назад поворачивать поздно, Алёшенька!

***

Зачем это всё? К чему?

Да, какая-то часть меня: самодовольная и чрезвычайно глупая, протирала ладони, шепча: " Ага! Опомнился! Заинтересовался! ". На какое-то мгновение стало даже злорадно и томительно.

Но… мои реалии таковы, что я не могу не думать о его походах налево. Слишком много боли, презрения, унижения было пережито за эти годы, чтобы я могла себе позволить хотя бы этот поцелуй.

Не могу… Да и не хочу. В моих глазах Лёша давным-давно уже не мужчина. Так, брат, возможно. И пусть плохое перевешивает, но он не всегда был таким. Он был, есть и останется для меня близким человеком. Можно сказать, родным. Но никак ни желанным мужчиной.

– Значит, я отменяю своё решение! Как тебе? – злорадно выдыхает он. – Зачем разводиться? У нас ребёнок. Правовая проволочка эта, делёжка…

– Ты, конечно, особо не прятал и не прятался в своих похождениях, Лёша, но я так не могу! Мне нужен развод! Тебе нужен развод! Сейчас ты это всё говоришь из-за упрямства. Возможно, даже задетого самолюбия. Поверь, мне это знакомо…

– По хер, короче, Лиза, – отмахивается он. – Ждём выборы, а дальше смотрим по обстоятельствам. Время ещё есть. – на что там у него есть время, я так и не поняла.– Но из дому ни на шаг! Узнаю…пожалеешь!

Я хочу сказать так многое, но внезапно понимаю, что это никому не нужно. Даже мне. Зачем? Разве он услышит? Разве поймёт? Разве я смогу высказать правду, не переходя на личности и не обвиняя в чём-то его?

Хочу сказать, что он заигрался в семью. Что ему самому это уже не нужно. Пока подпишем заявление, в стандартном порядке, пока разведут – Лёша уже будет мэром. Неделя, две ничего не изменят.

Разве только то, что мы разойдёмся, ненавидя друг друга ещё больше. Нам нельзя так. У нас дочь. Она не должна страдать из-за того, что её родители конченые люди, которые даже нормально поговорить не могут.