Через сорок три минуты был завершен полный обход территории тюрьмы. Ни единого следа пропавшего заключенного. Техники проверили целостность камеры и подтвердили, что из нее выбраться без посторонней помощи невозможно. По специфике дела Калинина пришлось оповестить об исчезновении заключенного не МВД, а напрямую ФСБ.

Спустя полтора часа после инцидента дежурный Виктор Галягин увидел, что заключенный Юрий машет рукой в камеру наблюдения, привлекая внимание. С охранником мужчина говорить отказался, потребовав личную встречу с начальником тюрьмы.

– А президента тебе не надо? – ответил охранник и уже собирался уходить, но Юрий привел железный аргумент.

– Нет, нет, спасибо, с президентом как-нибудь потом. А вот побег Калинина может начальника твоего заинтересовать.

Откуда заключенный узнал об исчезновении Оливера, охранник решил не задумываться, но сразу же доложил Геннадию Илларионовичу. Естественно, начальник тюрьмы отложил все и прошел к камере Юрия.

– Доброе утро, Геннадий Илларионович. Сразу к делу?

– Говори.

– Оливер сбежал как раз тогда, когда камеры у вас отключились, – осведомленность заключенного обо всем, что ему было нужно, раздражала Геннадия Илларионовича с первых же дней прибытия Юрия в “Белую Ночь”.

– Ты же понимаешь, что я однажды узнаю, как ты достаешь информацию?

– Конечно, – без тени улыбки или сарказма ответил Юрий: – Не исключено, что сам расскажу в один прекрасный день. Так вот. Оливер сбежал где-то в девять утра. Извините, часы отобрали, не могу точно сказать. Думаю, вы уже в курсе, что камеры наши надежны, как экономический план страны на пятилетку, так что без посторонней помощи выбраться он не мог. Так?

– Ну, – подтверждать было неприятно, но Юрий говорил правду.

– Следовательно, кто-то помог. Да вот только кто?

– Ты в загадки меня позвал играть, – терял терпение начальник тюрьмы.

– Вот любите вы театральные паузы рушить. Может, я всегда хотел в кино играть? Ладно. Скажем так, импульс к побегу дал Оливеру ваш прекрасный психолог.

– В смысле?

– В прямом. Калинин так мирно и сидел бы в аквариуме, не обращая внимание на свое положение, ведь в нем еще и подружка-собеседник. Но нет, Антон Денисович помог Олли нашему. Извините, вашему.

Через пять минут после разговора с Юрием начальник тюрьмы и начал звонить мне. Как выяснилось, не возьми я трубку со второго раза, группа захвата от ФСБ оперативно доставила бы в “Белую Ночь”. Скорее всего, сразу на второй блок тюрьмы.

– И я так понимаю, меня уже проверили, – не впечатлившись рассказом, спросил я. Естественно, ответ был уже в самом вопросе.

– Конечно, – майор кивнул: – И это смутило больше всего.

– Интересно, чем.

– То ли мало копали, то ли хорошо алиби себе делал, но ты чист, как младенец.

– И вариант того, что я непричастен, вы не рассматриваете в принципе? – Ковалев раздражал, но это была его работа, так что обвинять не собирался.

Геннадий Илларионович и майор переглянулись – Ковалев кивнул. Начальник тюрьмы тяжело вздохнул.

– Антон, то, что ты сейчас услышишь, оставишь глубоко в своей голове. Сорвется с языка, суд будет закрытый и быстрый, а сидеть будешь сразу в третьем блоке. Понял?

– Может, мне и не стоит тогда это слышать? – попытаться стоило. Впрочем, когда начинают беседу с угрозы, которую завуалировали перспективами, отказываться уже поздно.

– Юрий – единственный в своем роде заключенный. Подобных ему нет ни в одной исправительной колонии страны.

– Они все уникальны, Геннадий Илларионович.

– Хотел бы я с тобой согласиться, но нет. 9 из 10 здесь – обычные преступники. Сброд на любой вкус. Юрий – профессионал своего дела. Не уверен, что мы его способны удержать в тюрьме, но у нас он хотя бы под контролем.