– Хорошо, – всё так же спокойно отвечал тот. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы моему другу провели все необходимые процедуры и обследования, – надменно сказал Хигир.

– Вашему другу наложили гипс, завтра его обследуют и, если всё будет в порядке, послезавтра уже выпишут.

– Нет. А вдруг у него внутренние повреждения? Давайте вы сейчас проведёте все необходимые обследования и, если всё хорошо, завтра его выпишете, – сказал Хигир, вытащив из кошелька несколько оранжевых пятитысячных купюр.

– Взятка? – тихо сказал врач и, недоверчиво прищурясь, взглянул на Хигира.

– Если вы сейчас откажете мне в моей просьбе, у вас не будет ни денег, ни работы… завтра…

– Сейчас сделаем, – коротко сказал врач, но деньги не взял от греха подальше

– Да, и я бы хотел увидеть своего друга.

Сашу положили в отдельную палату, об этом уже успели договориться ребята-гонщики.

Лужнин ещё не спал и, услышав голос Хигира, который попросил Юлю подождать в коридоре, обрадовался и включил ночник.

Хигир вошёл в палату.

– Привет, дружище, – ласково сказал он, глядя на Сашу, лежащего на кровати с загипсованной ногой.

Лужнин заулыбался и пожал руку Хигиру, который наклонился и приобнял его.

– Саня, ты достал уже биться, – начал журить его Хигир. – Я чуть не обосрался, когда Юля позвонила и сказала, что ты разбился.

– Да ладно, бывает, это же гонки, – оправдывался Лужнин, пытаясь приподняться.

– Заканчивай ты эти свои гонки! Тебе что, жизнь не дорога?

– Я не могу без них, я стухну, если не буду кататься.

– Бабу найди себе, будет чем вечерами заняться, – небрежно бросил Хигир.

Лужнин ничего не ответил.

– Что произошло-то? Тебя кто подрезал, что ли?

– Да нет, представляешь, на ровном месте задумался и перепутал газ с тормозом, – удивлялся вслух Саша, – а скорость большая, вот меня и перевернуло.

– Чё-ё?! – воскликнул Хигир, услышав такую нелепую версию. – Ты профессиональный гонщик, как ты мог перепутать газ с тормозом?! Это о чём надо было так задуматься?

– Я уже не помню, похоже, сознание временно отключилось. Дальше помню только с момента, когда ребята стали меня из машины доставать.

Хигир недоверчиво покачал головой.

– Ну дела. Сейчас тебя обследуют. Рентген, томограмма, анализы… Что там ещё полагается, не знаю…

– Ой, а можно завтра? Я так уже устал, – заныл Лужнин.

– Нет, конечно. А если у тебя внутренние повреждения? Так можно и до утра не дожить.

– Да всё нормально! У меня даже сотрясения мозга нет, – Саша уже очень хотел побыть один и поспать.

– Зато, если всё нормально, завтра тебя уже выпишут.

– Ладно.

– Только ты мне заранее позвони, когда тебя забирать.

– Хорошо.

Друзья распрощались. Юлю к Лужнину Хигир так и не пустил, сказав, что ей нечего там делать, и поехал отсыпаться, по пути подкинув девушку домой.

На следующее утро о случившемся судачил весь университет. Некоторые студенты были на автодроме, поэтому слухи расползлись быстро и, как обычно, приобрели самые причудливые формы. Кто-то говорил, что Лужнин погиб, кто-то – что всё обошлось и что он сегодня придёт в университет, некоторые слышали, что преподаватель в больнице в тяжёлом состоянии. Но толком никто ничего не знал.

Лене бросилось в глаза, что однокурсники что-то коллективно обсуждают. Обычно они кучковались по интересам, а не стояли в одном общем круге. Фадеева подошла к Насте, тоже участвующей в разговоре.

– Привет, – бодро поприветствовала Лена подругу.

Настя медленно повернулась и серьёзно взглянула на неё.

– Что случилось? – с любопытством спросила Лена, видя, что на Насте лица нет.

– Представляешь, Саша Лужнин разбился на гонках, – медленно выговорила Ливанова, всё ещё не веря этой новости.