– Ты пьян? – зачем-то уточняет она.

Неужели не видно?

– Трезв как стеклышко, – ехидничаю я. – Что, уже утро?

Она слегка приподнимает брови.

– Три часа ночи.

Н-да, рановато. Меня разбирает смех, но тут к горлу опять подкатывает тошнота. Повисая на перилах, карабкаюсь на второй этаж, рискуя грохнуться с лестницы. Как бы ноги не переломать…

– Откуда тут эти скалы? Их здесь не было. – Хлопаю по одной из ступенек.

Иден недоуменно наблюдает за мной.

– Принести тебе воды?

Вода бы мне сейчас ой как не помешала… Но признаваться в таком – полный отстой, а я должен выглядеть крутым парнем, таким, каким все меня и считают. Эта девица не знает, какой я на самом деле, и не узнает никогда.

– Лучше пива, – шучу я, обернувшись через плечо, и с усилием преодолеваю оставшиеся ступеньки.

Вот и моя комната с еще не разобранной постелью, а рядом ванная… Наконец-то! Плотно прикрыв за собой дверь, добираюсь до унитаза, и в ту же секунду меня выворачивает.

– Уму непостижимо! – гневно бормочет мама.

Она уже минут пять ходит по комнате, поднимает с пола вещи и убирает мусор. Специально занялась этим именно сейчас, чтобы меня помучить: еще нет и девяти!

– Уму непостижимо, – повторяет она и, подойдя к окну, поднимает жалюзи.

Солнечный свет бьет в глаза, и я, застонав, накрываю голову подушкой.

– Мам, пожалуйста, перестань!

Я весь вспотел. Меня мутит, голова раскалывается. Хочу спать. И пить. В горле так сухо, что даже дышать тяжело.

– Надеялся скрыть от меня, что опять пьянствовал? – Мама встает у кровати и, сложив руки на груди, окидывает меня сердитым взглядом. – Думал, я ничего не замечу? Да ты весь провонял алкоголем! Посмотри, на кого ты похож! – Она с отвращением качает головой. – Вставай! Я не дам тебе весь день лежать! Сумел вчера напиться – сумеешь и подстричь траву на лужайке.

– Мам, – умоляюще вздыхаю я. Все тело болит. Лучше умереть, чем страдать от такого похмелья. – Пожалуйста, оставь меня в покое.

Смягчившись, мама озабоченно морщит лоб.

– Проблемы надо решать, Тайлер, а не прятаться от них.

Ясно, что она имеет в виду и куда клонит. Но сейчас – не самый удачный момент, чтобы читать мне нотации.

– Попытки просто забыть обо всем только вредят. Может, тебе стоит поговорить…

В эту секунду на прикроватной тумбочке начинает вибрировать мой мобильный. Мама умолкает и, взглянув на экран, с раздражением передает мне телефон.

– Это Тиффани.

Сейчас бы маме самое время уйти, но она остается и осуждающе смотрит на меня. Тиффани ей не нравится. Мама знает меня как облупленного и понимает, что я не испытываю к своей подружке никаких чувств, хоть и встречаюсь с ней вот уже три года.

Отворачиваюсь к стене и прикладываю мобильник к уху.

– Что тебе?

Совсем с ума сошла – звонить в такую рань! Она вообще вчера добралась до дома или так и осталась ночевать в гостях?

– Просыпаемся, котик! – щебечет Тиффани так бодро, что я с трудом сдерживаю рвоту. Разве она, как и я, не страдает от похмелья? Хотя не помню, пила ли она вчера. Вообще ничего не помню. – Будь готов через полчаса. Поедем по магазинам, на Променад. Если хочешь, можем забрать свою машину.

– Ты смеешься? – Застонав, стираю пот со лба. Я весь мокрый, даже волосы. Сейчас бы под прохладный душ… – Тиффани, я тут помираю.

– Так тебе и надо, сам виноват. – Горько рассмеявшись, она настойчиво добавляет: – Через полчаса я у тебя.

И отключает трубку. Все вернулось на круги своя.

Зло швыряю телефон на пол и скриплю зубами. Если бы я вчера не стал к ней подлизываться, сегодня можно было бы преспокойно сидеть дома.

– Ну что опять? – спрашивает мама.

Хотел бы я, чтобы она перестала все время вздыхать. Такое ощущение, что я только и делаю, что осложняю ей жизнь.