Духи! Он что-то говорил про духи? – в голове зазвенел колокольчик.

Лиза так внимательно на меня посмотрела, что я машинально прикрыла рот ладонью, вдруг подумала вслух. Но ошиблась, это просто я так закапалась в своих мыслях, что не услышала последний её вопрос.

– Анна, ты уверена, что хочешь домой? Может, поедем сейчас ко мне и поговорим. Я отвечу на все вопросы? А родителям скажешь, что осталась у подруги.

– Нет, я домой, – настояла я на своём в который раз.

Бросила взгляд на окна нашей квартиры, света не было, а это значит, либо уже все спят, либо ещё не вернулись из гостей.

– Я пойду, – сказала я и попыталась выйти.

– Хорошо. Тогда, как и договаривались, завтра я заеду за тобой в обед. И не забудь принять таблетки.

На этом мы и распрощались. Она вложила мне в ладонь баночку с успокоительными и уехала, а я, машинально сунув руку в карман дублёнки, пошла домой. Но дойти успела только до двери подъезда, как снова почувствовала себя в ловушке. Меня прижали к сильному телу, мужской запах затопил меня. Я знала, кто это, кожей чувствовала его желание. Это одурманивало, внизу живота, казалось, начинало зарождаться пламя.

– Моя девочка, – прошептал он и начал целовать шею, шепча. – Моя маленькая девочка. Моя Фона Анна.

И вот это меня отрезвило. Он пришёл за Фоной! Несмотря на запрет!

Успокоительное действовало странно, в голове я уже дралась с ним, а тело просто было расслабленно-спокойным. Пламя желания снова стало чуть тлеющими углями.

– Константин, я не твоя Фона, – спокойно ответила я.

– Моя! Я был у тебя первым! – говорил он, поворачивая меня к себе лицом.

И в его словах и выражении лица было столько триумфа, самоуверенности и бахвальства, как будто он выиграл приз.

– Это мне ты подарила свой первый раз. Девочка моя, если бы ты предупредила, я бы постарался сделать это нежнее. Ты такая страстная, моя Фона Анна. Если бы я понял это там сразу, Елизавета не имела бы права тебя увести. У меня есть все права на тебя!

Его слова «подарила», «девочка», «страстная» были почти правдой, и от этого моя злость и ненависть к нему росла с каждым следующим сказанным словом. В тот момент его заявление своих прав на меня, как на Фону, а не просто девушку, у которой он стал первым, реально взбесили меня.

Что там Лиза говорила? Он не должен считать себя первым! – попыталась сосредоточиться, всё ещё сжимая в одной руке баночку с таблетками. – Успокоительные должны глушить «ФОН»?! Проверим!"

– Ты ошибаешься, ты уже не первый.

– Анна, была кровь. Да, сознаюсь, я не понял сразу. Ты так фонила для меня. Это просто снесло крышу. Но кровь была.

– То, что ты принял за потерю девственности, это банальное начало менструации. Вот и всё.

В его взгляде что-то изменилось, а объятия стали жёстче. Я сама не верила, что смогла сказать это вслух.

Что, Костик, не нравится, если что-то не по-твоему? – эта мысль придала уверенности в себе.

– Анна! Ведь это можно проверить.

– Что Анна? Проверять будешь? Ты приглядись повнимательнее, «ФОНА» сейчас нет – и, сжимая в руке баночку с успокоительными, вспомнила о другом флакончике и его слова про духи, спокойно добавила. – С духами переборщила, вот они и усилили «ФОН».

Мы смотрели друг на друга молча. Он не хотел соглашаться с моей «правдой», а я радовалась, что выпила две таблетки. Сейчас успокоительное действовало, и мне было всё равно, что он там хочет и что решил. Сама я с ним никуда не пойду, а силу применять он не имел права, у них там свои какие-то особые табу касаемо таких, как я, то есть Фон.

– Константин, отпусти меня или под юбку полезешь проверять? – спросила без издёвки, будучи совершенно спокойной.