Мы выпили по бокалу красного вина, и потом он начал меня целовать. И вроде как я убеждала себя, что мне это нравится, и позволила ему и дальше проявить инициативу.

Он проявил.

Когда через несколько минут это закончилось, я сбежала в ванную, где разревелась. В ушах так и стояло его пыхтение и удивление в голосе: «Анна, ты не девственница?».

Когда он успел это понять? Мне казалось, что всё закончилось, не успев толком начаться. И ведь он считал, что это мой первый раз. А где ласки, где красивые слова и где удовольствие?

Это что сейчас было? – задало мне вопрос неудовлетворённое чудовище во мне.

Я ещё не до такой степени свихнулась, чтобы начать говорить сама с собой, поэтому вопрос проигнорировала, а затем умылась и вышла из ванной.

– Анна, я в душ, и потом нам нужно поговорить. Я проверил, крови не было, – сказал мне Георгий, как только я открыла дверь.

Он стоял под дверью в домашнем халате и тапочках, и в его взгляде читался не просто укор, а обвинение во всех смертных грехах. Я промолчала, пропуская его внутрь ванной комнаты. Стоило ему включить душ, как меня и след простыл из его квартиры.

Я спешила, как могла, лишь бы подальше от него.

Поиграла в игры?

Результат – в поисках тихой жизни и обычных отношений я потерпела фиаско!

Я выскочила из подъезда многоэтажки и, не определяя направления, просто пошла вдоль дороги по тротуару. Когда рядом со мной появилась машина, я не обратила на это внимания, но, услышав голос из открытого окна, остановилась. Я не видела водителя, но голос был тот же, что остановил двух наглых «потомков» сегодня в клубе.

– Анна, садитесь в машину, мне велено отвезти вас домой.

Заметив моё замешательство, мужчина добавил.

– Чистокровная Фона Елизавета просила, чтобы вы ей позвонили, когда будете готовы к поездке. Она ждёт вас в гости.

– Вы следите за мной? – спросила я, сев на заднее сиденье обычной такой иномарки среднего класса.

– Я обеспечиваю вашу безопасность уже два месяца, Фона Анна. И до сегодняшнего вечера мне удавалось быть в тени.

Мужчина был среднего возраста и обычной, можно сказать, типичной внешности.

– Вы из «потомков», – задала я тот вопрос, который меня мучил.

Мужчина усмехнулся, окинул меня взглядом в зеркало заднего вида. От него не скрылось моё рефлекторное движение – ещё плотнее свести полы пальто.

– Нет, я не вижу ваш «ФОН». Можете звать меня Давыд.  Я просто наёмный работник, но для хорошего выполнения моих обязанностей осведомлён о «потомках» и Фонах.

– Давыд – это имя? – спросила на автомате.

– Нет, фамилия, но им и мне так привычней. Так деда звали, потом отца, теперь меня. Да и сына так уже зовут.

– Давыд, а вы верите в это? В их долголетие? – не сдержалась я

– Да! Ещё мой дед выполнял ту же работу для Фоны Елизаветы, потом мой отец. Я первый раз увидел её и других «потомком» из британской ветви в десять лет. Так вот, за прошедшие тридцать лет никто из них сильно не изменился, уж точно не постарел.

– И не умер?

– Только один, и то по своей глупости, просто не успели спасти.

Больше я не задавала вопросов, и мы молча доехали до дома моих родителей.

Следующим утром на больную голову (спиртное выпитое вчера дало о себе знать) мама устроила мне допрос с пристрастием. Римма Владимировна, мама Георгия, позвонила ей и высказала своё мнение по факту подсунутого им «уже подпорченного товара» в виде «невесты не девственницы».

Так мы первый и последний раз поругались с мамой. И меня низвергли с пьедестала «любимой старшей дочери», окрестив распутницей и ещё многими другими литературными эпитетами. Благо образование позволяло родительнице выразить свои чувства и эмоции в полном объёме, не прибегая к нецензурной лексике Великого и Могучего.