Видимо, цыганка подала какой-то условный знак, и вокруг нас вырос чуть ли ни целый табор её соплеменников. Пытаясь своими чёрными глазищами просверлить мне лобную кость до мозга, Зара вкрадчиво произнесла:

– А хочешь, я и тебе погадаю, Володя? Расскажу, что было, что будет, где и когда ты встретишь свою судьбу, кто она…

Будучи человеком начитанным, я не сильно удивился её проницательности.

– После пары минут общения с моим другом, не сомневаюсь, ты знаешь обо мне всё до седьмого колена в обе стороны, – ответил я уверенно, как полагается говорить гипнотизёру, вводящему в транс беззащитную жертву. – Лучше отвали по-хорошему.

Кольцо «табора» вокруг нас после моих слов еще больше сжалось. Лёху я не узнавал. Он жалостным голосом стал меня просить:

– Вова, не мешай, пожалуйста, пусть она погадает. Она всю правду знает. Пусть гадает.

– Видишь, даже друг тебя просит – не мешай. Я погадаю ему и отпущу. А ты пока отойди в сторону, красавчик.

– А хочешь, я тебе погадаю? – спросил я как можно спокойнее. – Я знаю, что с вами будет совсем скоро, если вы не отвалите от нас. Вон идёт наряд милиции. Позвать?

То, что произошло в следующий момент, меня поразило. Табор растворился на глазах вместе с гадалкой, будто «ушёл в небо». «Как слаженно работают!» – мысленно отметил я и поторопился увести приятеля к троллейбусам, следующим до Ялты. А ещё нужно было забрать наши неподъёмные вещи из камеры хранения. Когда мы заняли свои места в рогатом стареньком транспорте, в окно я заметил Зару. Она меня тоже увидела. Видимо, то обстоятельство, что я её развёл насчёт наряда милиции, не давало ей покоя, и цыганка хоть как-то решила мне отомстить. Погрозив мне кулаком, она прошептала так отчётливо, чтобы я смог понять по губам: «Не будет тебе хорошего отдыха, красавчик». Я улыбнулся и отпустил ей воздушный поцелуй. Красавчиком меня ещё никто не называл. За это я готов был простить ей всё. Она вдруг улыбнулась в ответ, махнула рукой, как бы говоря «ладно, чёрт с тобой» и, развернувшись, красиво ушла.

Лёха от встречи с цыганкой отошёл только после купания в море. Он стал снова весёлым, бодрым и разговорчивым, каким я его всегда знал.

– Ну вот, – сделал я вывод, – теперь можно и жильё искать.

– В этом деле, как более опытному, ты должен довериться мне, – проявил инициативу приятель. А я и не возражал.

Мы нашли комнату без претензий на какие-либо удобства за шесть рублей с носа, зато в живописном уголке относительно недалеко от моря и подальше от городской сутолоки.

– Нам ли, шахтёрам, привыкать к суровому быту! – плюхаясь на кровать, весело воскликнул Лёха. – Значит так, Вова, сегодня ужинаем в ближайшей кафешке и больше никуда не идём – отдыхаем. А завтра, как решили, – здоровый образ жизни со всеми вытекающими последствиями. Я всегда в шесть встаю без будильника. По мне можно часы сверять. Так что не обижайся, я знаю, что ты любишь поспать, но ровно в шесть ноль-ноль я тебя разбужу на пробежку.

Было бы сказано. На следующее утро в комфортные для меня девять часов я отправился купаться на море в гордом одиночестве. Даже когда вернулся, приятель продолжал храпеть.

– Вставай, гантели зовут к здоровому образу жизни! – ехидно крикнул я ему в самое ухо, при этом интенсивно тормоша.

Сев на край кровати и постепенно возвращаясь к действительности, Лёха прохрипел пересохшими губами:

– Чем так орать, дал бы лучше больному человеку воды.

Я покопался в сумке и нашёл полулитровую бутылку «Березовской». Осушив её одним махом, Лёха уже более бодро сказал:

– Хорошо тебе – не пьёшь, не куришь. Но не понять тебе рабочего человека!