Я уже хорошо изучил здешние службы безопасности. Если у них есть караулка, то пистолетами на поясе они никогда не ограничиваются – обязательно что-то еще есть в резерве. Тем более что часть их людей в зоне безопасности вынуждена ходить без оружия. А значит, их оружие где-то хранится, причем где-то здесь.

– Там… – снова облизав сильно потеющую верхнюю губу, указал он на шкаф у дальней стены.

Мог бы и сам заметить: это же не сейф. В стеклянном шкафу стволами вверх стояли два помповых ружья с пистолетными рукоятками и телескопическими прикладами, на каждом из которых висело по дополнительному патронташу на пять патронов. Я увидел на ресивере клеймо «Моссберг» – это уже неплохо. У меня и в Москве «моссберг» имеется, только этот с виду покруче, совсем тактический. Я достал один из дробовиков, проверил наличие патронов в магазине – полон. Очень мило с их стороны. Проверил второй дробовик – такой же эффект.

– Встать на колени, пятки скрестить, руки за голову, – скомандовал я «поросе».

Тот не стал медлить с выполнением команды, и через несколько секунд я стал обладателем его нейлонового тактического пояса – с четырьмя запасными магазинами к пистолету, рацией в чехле и наручниками. Вот это очень по-американски – носить сразу несколько запасных магазинов. Джефф, что склады охраняет, носит с собой целых шесть, он мне сам показывал. Очень, очень хорошая привычка.

Наручники пригодились сразу: я приковал ими пленного к тяжелому письменному столу, пропустив его руки под стальной нижней перекладиной. Удачно получилось – из-под стола торчала только откормленная задница в серых форменных брюках. Так и сиди.

– Ты стрелять умеешь? – спросил я у девчонки, разглядывающей поврежденную руку.

– Немного. Брат научил, – кивнула она.

Ей было явно больно, пальцы посинели и распухли, но она держалась, лишь покусывала губы. И как она стрелять будет? С другой стороны, даже со сломанными пальцами лучше быть человеком вооруженным, нежели безоружным.

– Держи, – сказал я, протягивая ей второй дробовик и загоняя патрон в патронник. – Жди меня здесь, наведи ствол в дверь. Никому не открывай до тех пор, пока не убедишься, что это я. Понятно?

– Как убеждаться?

– А я вот так постучу в дверь…

Я выстучал костяшками пальцев на поверхности стола бессмертный ритм «Спартак – чемпион!».

– Запомнила? Если придет кто-то живой и при власти – сдавай оружие, если не придет – храни его как свою бессмертную душу. Понятно?

Она молча кивнула. А я наконец снял со спины рюкзак, а с рюкзака мотоциклетную куртку, быстро натянув ее на себя. Выловил из карманов перчатки, прикрыл руки. Нормально – они с эластичными вставками, сидят как хирургические. Рюкзак просто бросил на стол, не отказав себе в удовольствии слегка пнуть в зад охранника под ним. А затем направился к двери, прижав приклад к плечу и наведя дробовик на дверь. К счастью моему, двери открывались большой поперечной перекладиной – стоило лишь толкнуть ее от себя, – такое на случай пожара делается. В общем, я просто толкнул перекладину ногой.

Перед проемом никого не было, каталка, перевернутая набок, валялась метрах в десяти. Я быстро выглянул налево, прикрываясь самой дверью – до ближайшего мертвяка, идущего от меня, метров десять, и в мою сторону он не смотрит. Я быстро выскочил в зал, рывком захлопнул за собой дверь, обернулся. Мексиканец в комбинезоне стоял у стены и смотрел на меня. Похоже, он не понял, откуда я взялся, – до того меня закрывала распахнутая дверь, а додумать я ему не дал. «Моссберг» лягнулся, эхо со звоном метнулось по залу, мозги мертвяка разлетелись по всей белой стене, а тело мешком завалилось в сторону. Вот так… прямо как на стрельбище, на занятиях по «практическому дробовику». Хорошо, что я не ленился…