– Офицеры следили за внешним видом экипажа?

– Да, конечно, было точно так же, как сейчас. Если водитель, к примеру, был небрит, я ему говорил, что вот сейчас уже можно было бы и побриться. Такая еще деталь. В долгих боях, когда танк был замаскирован и двигаться запрещалось, иногда были проблемы с оправлением. Нужда справлялась в отстрелянные гильзы, но по-большому случались и катастрофы.

– Верхнюю пуговицу надо было застегивать?

– Нет, это нет. Летом в танке было очень жарко, до 50 градусов, мы все снимали, до пояса были голые. Если при этом танк подбивали и он загорался, ожоги были ужасные, ужасные. Поэтому потом было запрещено раздеваться в танке. Этот запрет держался недели три-четыре, потом все равно все раздевались. Как офицер, я должен был следить, чтобы приказы выполнялись, это было нелегко, потому что условия были ужасные.

– Сколько танков было в танковой роте?

– В танковой роте было 17 танков. Танки в роте были распределены так: у командира роты был 1 танк, плюс 1 танк для замены и резерва и три взвода по 5 танков в каждом.

Командиром роты был капитан или оберлейтенант, командиры 1-го и 2-го взводов – лейтенанты, командиром 3-го взвода – оберфельдфебель. На самом деле такого никогда не было. 17 танков в роте было только в первый день войны или максимум в первые две недели. В 1942 году в роте было самое большее два офицера, в 1943 и в 1944 годах был один офицер в качестве командира роты (компани-шеф) или исполняющего обязанности командира роты (компани-фюрер).

Штатное расписание во время войны все время менялось. Танковый полк состоял, как правило, из двух батальонов, реже из трех батальонов. Батальон состоял из четырех боевых рот, роты снабжения и роты ремонтной мастерской.

В начале июня 1942 года началось большое наступление на центральном участке Восточного фронта. Перед началом наступления прошел солдатский молебен и совместный ужин. Во время этого молебна и благословения я в первый раз усомнился в моей вере, точнее говоря – в Боге. Я не мог понять, как Господь допустил эту войну, с такими большими жертвами с обеих сторон. Больше я никогда не участвовал в полевых службах перед боем.

Полк в составе 9-й танковой дивизии должен был взять город Воронеж. Бои были тяжелыми. Там, где мы были, в это время года светлело очень рано, и это автоматически делало наш сон коротким. Часто русские начинали контратаки уже в два часа ночи. На техническое обслуживание оружия и танков часто не было времени, оно было слишком коротким. Заправка танков и погрузка боеприпасов происходили, как правило, только ночью, особенно утомляло то, что бензин нам привозили в 20-литровых канистрах. Их приходилось носить за сотни метров, потому что грузовики с бензином не могли и не имели права подъезжать прямо к позициям. Точно так же было и с боеприпасами. Часто все это занимало два часа, и только потом мы могли немного отдохнуть. Физические нагрузки и недостаток сна нас вымотали. Это время было одним из самых тяжелых в моей жизни, мы все были на грани наших возможностей.

Несколько раз мы получали таблетки первитина. Однажды мы должны были преодолеть сильно укрепленную полосу обороны на глубину от 6 до 8 километров. Перед русскими позициями и между ними было необычно много колючей проволоки. Неожиданно водитель сообщил, что танк не тянет. Только после этого командир танка заметил, что мы тянем за собой несколько сотен метров колючей проволоки. Танк был так обмотан колючей проволокой, что из него почти невозможно было вылезти. Мы по радио вызвали другой танк, который тоже был обмотан колючей проволокой. Он наехал на наш «хвост», потом мы на его, так мы освободились от основного балласта.