Открыв одну из страниц, она воскликнула: «Нина, смотри, что здесь написано. Ой, мамочки, прямо всё про нас всех. И где родились, и когда, и кем родители работают. А про тебя еще написано, что ты – еврейка. Это что такое?», недоуменно взглянула на подругу Лена. Нина подошла к столу и уставилась в журнал. У всех в графе «национальность» стояло «русский», у пяти ребят – «украинец», а вот у нее, у Нины – «еврейка». Что это значило, она не понимала. Почему только у нее? Что бы это могло быть? Что она плохого сделала? О том, что это могло быть чем-то хорошим, она даже не думала, иначе почему это записано только у нее одной?

В коридоре послышались шаги. Девочки закрыли журнал и бросились к стенгазете. Ниночка не могла больше ни писать, ни оформлять. Это слово «еврейка» не выходило у нее из головы. Спрашивать Марину Евгеньевну не хотелось, иначе она поняла бы, что девочки открывали журнал.

Нина пришла домой тихая и расстроенная. Села на диван и уставилась в окно. Что она плохого сделала? В чём она другая, не такая как все?

Домой вернулись родители. Отец сразу обратил внимание на сидящую тихо и скорбно дочь. «Чего ты забилась в угол, как бедная родственница?» – спросил он. Нина поведала ему свою историю.

– Ну и чего ты расстроилась? Мы живем в большой стране. Более ста сорока национальностей населяют ее. Среди них и русские, и украинцы, и белорусы, и грузины, и армяне, и евреи и еще очень много других народов.

– Тогда где же они все? – вскрикнула возмущенно Ниночка, – почему у нас в классе их нет?

– Они, в большинстве своем, живут в своих республиках. Но в Москве они тоже живут, ведь Москва – столица нашей большой страны. Просто в твоем классе их нет. Но в других классах наверняка есть.

– А где наша республика? – не унималась Нина.

– А для нас есть Еврейская автономная область, – вмешалась в разговор мама.

– Только она была создана искусственно, но никак не исторически. Поэтому там живет очень мало евреев, которые уехали туда добровольцами, – многозначительно посмотрев на Лялю пояснил отец. – Но есть на Земле одна страна, которая является исторической Родиной евреев – это…

Ляля, стремясь закончить начатый разговор и боясь, как бы Борис не ляпнул чего-нибудь лишнего, возбужденно сказала: «Это – Советский Союз. Запомни, Нина, это – наша страна. Мы здесь родились, за нее наши родные пролили кровь. Здесь могилы наших родителей. И все свои мысли выброси из головы. Ты – такая же, как и все. Ты ничем не отличаешься от всех других детей. А то, что национальность записывается в журнал и в паспорт – это просто формальность, бюрократия. Это, наверное, надо для статистики».

Борис громко вздохнул, но промолчал, не пытаясь больше продолжить начатую тему. На этом заключительном аккорде, которым явилась страстная и патриотическая Лялина речь, Нинины переживания и раздумья и закончились.

Жизнь пошла своим чередом. Родители целыми днями работали. Мама – учителем в училище, выпускавшем секретарей со знанием иностранных языков и стенографии, папа – электриком в вагонном депо. Олег поступил на вечернее отделение в один из ВУЗов и, успевая одновременно и работать, и учиться, появлялся дома очень поздно. Нина же умирала от любви к школе, литературе и своему классу, в котором ей было хорошо, как дома.

Люблино ширилось и росло ввысь, благодаря высоким двенадцатиэтажным домам – «башням», как их прозвали москвичи. В Нинином классе появлялось всё больше новых учеников, которые переехали в новые дома. Вместо тридцати учеников стало сорок. Это были «временные» учащиеся. В расстоянии полукилометра от Нининой школы строили еще одну и всех учащихся, живущих поблизости от нее, должны были перевести туда.