Умиротворению этих размеренных будней мешало только то, что Рэ стала гораздо привередливее в еде. Иногда она совсем не могла есть орехи, корни или ягоды, принесённые Бо. Она выкидывала их от себя подальше или мяла в руках, обнюхивала, но практически не подносила ко рту. Бо не понимал, с чем связана эта беда. Но каждый день, собирая новую еду в очередной недолгой вылазке по местности близ их укрытия, начинал неожиданно для себя смотреть вдаль. Или вдруг останавливался, не осознавая, что его поведение было связано с возникающими мыслями о Рэ, которая может снова отказаться от этой еды. В его сознании зрело беспокойство, ведь Рэ надо было брать из еды силу.

Как-то раз, когда они сидели у большого камня неподалёку от укрытия и разбирали принесённую Бо еду, Рэ снова практически ничего не ела. Бо поднялся и начал беспокойно ходить туда-сюда. Здесь же бегал и тот самый вонючий зверёк, который теперь часто появлялся, чтобы получить свою часть лакомства, когда они начинали есть. Бо поднимал и опускал лапы, перекладывал близлежащие ветки и камни, чесался и фыркал в непривычной для него манере. Может, Рэ не ела, чтобы оставить больше еды этому надоедливому существу? Разозлившись, Бо взял бегающего рядом с ним зверька и отшвырнул его подальше. Но теперь Рэ поднялась и, тяжело переваливаясь, пошла за ним, чтобы вернуть его. Бо немного постоял, пошëл следом, обогнал её и увидел, что со зверьком всё хорошо, хотя тот пугливо отбежал от Бо. Увидев Рэ, зверь подошёл к ней ближе. Бо всë же удалось взять его снова и потереть об себя – как бы в знак примирения. Рэ тут же успокоилась, и они пошли обратно.

Однако есть она всё равно не стала. Сидящий рядом Бо, продолжавший настырно и шумно фыркать, иногда поднимал лапы и ударял себя по нижним конечностям. Он ощущал тревогу. А после, вывалив все принесённые припасы на камень, на котором они сидели, он взял лежавший поблизости маленький камень и начал бить еду. Он стучал по орехам, корням и ягодам, перемалывал кислую траву, которую они тоже недавно обучились есть, измельчал странные сладкие штуки, которые росли на далёких деревьях и также при помощи пробы были недавно признаны съедобными. В итоге на поверхности камня образовалось какое-то жидкое и густое месиво, которое ещё недавно было разрозненными кусочками еды. Утомившись и закончив долбить, Бо уселся и сделал единственное, что мог в этой ситуации – он посмотрел на Рэ, которая продолжала умиротворённо смотреть на него, а после перевела взгляд на камень, по которому стекали ручейки сока от перемолотой еды. Она немного приподнялась и, переваливаясь на четвереньках, подошла к Бо, сидевшему рядом с камнем. Опершись одной лапой на него, другой она попыталась подхватить стекающую жидкость. Немного поводив хваталками по поверхности, она взяла чуть-чуть и понюхала.

Каким бы странным это ни казалось Бо, она поднесла лапы с жидкой кашицей к своему рту, сначала обнюхала, а потом и попробовала немного. После отправила в рот ещё чуть-чуть и затем выпила, почти не пережёвывая, всë, что захватила.

– У-ууу, – издала она довольный звук, и поднесла свои хваталки к лицу Бо. Тот принюхался: запах действительно был приятным. Он зачерпнул немного с поверхности камня, поднёс ко рту и попробовал сладкую, невероятно приятную жижу, которую не требовалось жевать.

– И-ииии, – расплывшись в довольной улыбке, смотрел Бо на Рэ.

Они продолжили черпать с поверхности камня и после каждого нового глотка издавали очередной радостный звук о том, что открыли для себя столь вкусную и ранее неведомую пищу.