Состоявшийся Пленум ЦК вывел Берия из своего состава, исключил из партии. Его лишили наград и званий, он стал подследственным. Охрана Берия даже не увидела, как хозяина увезли в штаб Московского военного округа, где Берия под усиленной охраной должен был дожидаться суда и приговора. Танки вернулись в свои части.

Не только личную смелость проявили в те дни Хрущев и другие. Это – рубежный для нашей истории поворот.

Каких только небылиц не рассеяла по миру пресса! Утверждалось даже, что «Берия убит без суда и следствия прямо в автомобиле».

В те же дни наши газеты сообщили об образовании Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР в составе: Председателя – маршала Советского Союза И. С. Конева, членов – председателя Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных Союзов Н. М. Шверника, первого заместителя председателя Верховного Суда СССР Е. Л. Зейдина, генерала армии К. С. Москаленко, секретаря Московского областного комитета КПСС Н. А. Михайлова, председателя Совета профессиональных союзов Грузии М. И. Кучава, председателя московского городского суда Л. А. Громова, первого заместителя министра внутренних дел СССР К. Ф. Лунева.

Следствие продолжалось несколько месяцев. Судебный процесс проходил при закрытых дверях.

Руки Берия обагрены кровью тысяч невинных. В Азербайджане и Грузии он планомерно уничтожал всех, кто так или иначе мог знать о его связях с мусаватистами, подробности его биографии, путь наверх через трупы видных деятелей партии в Закавказье. Перебравшись в Москву, вначале в качестве заместителя Ежова, а затем и полновластного хозяина НКВД, он стал рьяным исполнителем и организатором массовых репрессий 1937–1939 и всех последующих годов. Он знал, что это угодно Сталину.

В конце декабря Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР, изучив представленные Прокуратурой СССР материалы и заслушав обвиняемых, приговорило Берия Л. П. как врага народа и партии и его главных подручных к высшей мере наказания – расстрелу. 23 декабря 1953 года приговор был приведен в исполнение. Берия успел отправить письмо в ЦК Хрущеву. Он просил о пощаде, просил дать возможность искупить вину в каких угодно каторжных условиях…

Наступит когда-нибудь время, и десятки томов дела Берия будут преданы огласке. Не берусь утверждать, как скоро это произойдет. Уж слишком многое легло в это дело – подноготная массовых репрессий, которые потрясали страну еще с конца 20-х годов.

Когда Берия понял, что дни его сочтены, что суд будет безжалостным, а он, опытный на сей счет человек, понял это довольно скоро, молчать и запираться стало бессмысленным. Логика вела его к единственной цели: связать свои действия со Сталиным и другими. Разделить вину на всех. По-своему он имел на это право: ему нечего было терять и незачем выгораживать других.

Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Микоян, Булганин да и Хрущев – разве они не обнимались с ним, не лебезили, не похлопывали дружески по плечу, отводя от себя возможную грозу? Разве не знали, что он обыскивает их кабинеты, что не без его участия их жены, дети, дальние и близкие родственники сидят в тюрьмах, отбывают сроки в ссылках, как заложники?

Хрущев рассказывал, что уже в годы войны Сталина явно раздражало присутствие на даче, в Волынском, «шашлычных полковников», тех, кто поджаривал для него на костре кусочки баранины. Зло поглядывая в их сторону, Сталин каждый раз задавал один и тот же вопрос: «Откуда мясо?» Ему отвечали: с базы. «База, база, – раздражался Сталин. – Где нашли такой город – База, где он расположен?!»