Внутри мыльни, в которую Оливия прошла через предбанник, примерно треть всего помещения занимала печь–каменка.

Внизу уже вовсю горел огонь, который нагревал положенные сверху камни, а также отапливал помещение.

Иван объяснил, что когда камни раскалятся, огонь надо погасить, а трубу закрыть заслонкой, и тогда можно попариться. Камни нужно поливать водой, чтобы образовывался пар.

Но ей сейчас было не до пара. Главное — смыть грязь да хорошо промыть волосы от крови.

Оставив ей мыльную субстанцию и два ведра воды, стоящих рядом с печкой и два других на камнях, он ушёл.

И сейчас она с интересом рассматривала, во что была одета. Сняв обувь и чулки, сшитые из мягкого материала, которые были чуть выше колен подвязаны лентой, стала снимать первое платье.

Верхнее платье было интересно сшито: без рукавов, с огромными вырезами по бокам. Этот вырез шёл от плеча до середины бедра.

Впоследствии девушка узнала, что это платье называется сюрко. Его можно оторачивать мехом, но в данный момент он был пошит из однотонного материала. Данное платье нужно было одевать в прохладную погоду.

Вторым одеянием было платье с рукавами и со спиральной шнуровкой. Дырочки под шнуровку обшиты вручную. В этом платье можно было ходить повседневно.

Чулки назывались шоссы, а вместе с чепчиком надевалась вуаль, кусочек полукруглой ткани, обработанный по краям, чтобы не сыпался и прикреплялся к голове булавками.

А если на улице было прохладно или просто хотелось для красоты, то за подбородком ещё и прямоугольный кусочек цеплялся. Фиксировали всё булавками к чепчику в районе висков.

На данный момент чепчика на её голове не было: видно, где–то потерялся, когда девушка шла по дороге.

И самое последняя деталь — это сорочка, которая была, как ни странно, на бретельках.

Ко всему этому набору для холодного времени зимы полагался плащ, который у девушки отсутствовал. Или его она не прихватила, когда убегала, или он остался лежать на телеге.

—Ещё бы паранджу надевали бы, — незлобно пошутила она, оглядев кучу тряпок.

Осмотрев помещение, в углу нашла ковшик и стала мыться, постанывая от удовольствия от тёплой воды, попадающей на тело.

Мыльная субстанция имела запах мяты: она хорошо мылилась и пенилась, только мочалки Оливия нигде не нашла.

И ей пришлось размазывать мыло руками, смывая грязь и пот с тела.

Пришлось повозиться с длинными волосами и с раной, которая располагалась у виска.

—Промыть бы антисептиком, — вслух проговорила она, понимая, что тут о таком и понятия не имеют.

Приняв ванну и почувствовав лёгкость чистого тела, она рассмеялась, что у неё нет даже полотенца, чтобы вытереться, а об одежде и говорить нечего: она вся грязная!

Надо же! Даже такие элементарные вещи она впопыхах забыла — до чего же все происходящее её так сильно вымотало!

Оливия чувствовала, что очень устала и ей необходимо прикорнуть где–нибудь и как можно дольше, прежде чем она полностью осознает реальность!

В данный момент девушка плыла по течению, ничего не замечая и ничего не предпринимая. В голове была пустота и отсутствие каких–либо мыслей.

Ей хотелось покоя, по крайней мере, на короткое время, и тишины, чтобы привести все мысли в порядок. Но тут послышался стук, и открылась дверь. В мыльню вошла девочка.

—Вам бабушка велела передать, — прозвучал нежный голосок, и девчушка положила на лавку чистое полотенце, сорочку и платье.

—Спасибо, милая, а зовут–то как тебя? – улыбаясь, спросила девушка её, притягивая к себе.

—Марья, — и в её голубых глазах засветилась радость.

—Беги, я сейчас подойду, — она отпустила девчушку и стала собираться, а то уже боялась, что борьба со сном будет не в её пользу: глаза предательски закрывались, хотелось принять горизонтальное положение.