- Ты тоже, Платон, изменился. Мне пора на занятия. А вы, мальчики, - тут я все же, не удерживаюсь и выразительно смотрю на ширинку Макса, - не дадите друг другу заскучать.

Наградой мне служит краска гнева, что заливает лицо Максима.

Я проскальзываю мимо Хромова и быстро стучу каблучками по плитке.

Вслед мне несутся слова Платона:

- Я не мальчик, Лен.

В этом-то я как раз не сомневаюсь.

Как итог - я опаздываю на начало лекции. И почтеннейший профессор пять минут, глядя в мою сторону, нудит о том, что опоздания - это признак невоспитанности.

На лекции чувствую себя очень некомфортно. Может, из-за неодобрительных взглядов профессора, которые он нет-нет, да и бросает на меня поверх круглых очков. Кто  сейчас такие вообще носит? Ему они ужасно не идут.

А может из-за Ириски, которая не отстает от профессора и тоже сверлит меня взглядом.

- Ну, что? - психую я, дождавшись, когда преподаватель отвлекся от моей скромной персоны.

- Ничего, - тихо и задумчиво тянет она, - Но ты выглядишь так, как будто полчаса с парнем за углом обжималась.

От ее слов громко фыркаю:

- Ни с кем я не обжималась, - шиплю я, стараясь производить как можно меньше шума.

Однако у профессора, кажется, плохое зрение, зато идеальный слух.

Он вызывает меня к себе и просит рассказать тему, которую он объяснял. Тут ему не повезло, программа в Пирогова отличается от здешней, и я в курсе темы. Поэтому, не теряясь, принимаюсь вещать на всю аудиторию все, что мне известно.

Постепенно профессор успокаивается, обнаружив, что и в голове у меня что-то есть, а не только светло-русые кудряшки на ней. И уже спустя минут десять он одобрительно кивает головой, а затем начинает вставлять свои замечания, разнообразив мою лекцию.

Я же параллельно раздумываю над словами Ирины. Не могу я так выглядеть! Не могу! Я ничем таким не занималась.

Только минет имитировала.

Но это совсем ни при чем.

После занятий Ирина остается в университете. Она - очень хороший фотограф, и ей предложили сделать пару репортажей для местной газеты. А я направляюсь к своей крошке "Ламборгини", чтобы ехать домой. И да - машина у меня черного цвета. Потому что настоящая машина должна быть только черной.

Открываю дверь и почти сажусь на водительское место, как пассажирская дверь тут же распахивается, и в мою машину без спроса садится Платон.

Еще и возмущается:

- Задолбался тебя ждать!

Честно говоря, не ожидала его увидеть снова и так быстро. Не может быть, чтобы за четыре года он не потерял ко мне интерес.

- Не помню, чтобы я тебя приглашала! - чеканю зло.

Когда садилась, юбка естественно задралась и теперь видно мои ноги, обтянутые черными капроновыми колготками. Хорошо, что я чулки не ношу. Терпеть их не могу.

Мужская рука с длинными  пальцами и маникюром из салона ложится мне на колено, а потом начинает путешествие вверх, замирая у ткани юбки, то есть практически у кромки трусиков.

Первая реакция - злость. И я, подчиняясь ей, набираю в легкие воздуха, чтобы высказать наглецу все, что о нем думаю.

Но затем я ощущаю тепло этой самой ладони. И захлопываю рот, потому что  ощущать его руку на своем бедре - приятно. Очень.

Таращусь на Платона, как идиотка, не зная, как поступить.

- Лен, ты такая красивая! - шепчет он, проводя второй рукой мне по щеке в непрошенной ласке.

Что он делает вообще? Разве я ему разрешала? 

Но замираю, сдерживая в себе желание потереться щекой об его руку.

Либо я стала старше, либо сошла с ума, но его прикосновения не раздражают больше. Напротив. Его руки сильные и теплые. И пахнет от него приятно. И глаза у него красивые. А в волосы хочется зарыться рукой и растрепать их.