Дайрон посмотрел на меня как на душевнобольную, и мне стало ясно, что я эпично ошиблась.

– Я просто пошутила! – быстро выкрутилась я.

– А позвольте мы сами покажем вам котиков, госпожа? – неожиданно изрёк брюнетистый симбионт, и вместе с напарником рухнул на четвереньки с громким «мяу», от которого у любого кота случился бы сердечный приступ.

Я шарахнулась от этой парочки так резко, что нечаянно впечаталась в Дайрона.

– Вы не ушиблись, госпожа? – сдержанно уточнил он, придержав меня за талию.

– Нет, всё в порядке, – быстро отозвалась я и обратилась к «котикам» у моих ног: – Чак, Ронни, встаньте немедленно!

В голову прочно засели имена, данные им Алисией. Мысленно я уже называла их именно так.

У Дайрона почему-то перекосилось лицо. Такое чувство, что эти имена ему жутко не нравились. Или одно из них.

– Цель нашей жизни – угождать вам, милая госпожа! – мурлыкающим тоном отозвался блондин.

Они оба поднялись на ноги.

– Мы знаем, что вам нравятся пушистики. И тоже очень хотим нравиться нам, – пояснил брюнет.

Лучше бы они молчали…

– Госпожа, могу я обратиться к вам с просьбой? – неожиданно заявил Дайрон.

– Да, конечно, – отозвалась я.

– Смените имя Ронни на другое, – заявил он.

– Почему? – не удержалась я от любопытства.

– Так звали моего убитого друга, – глухо пояснил парень.

– Оу… – посмотрела я на него с сочувствием и согласилась: – Ладно, хорошо. Но предложи тогда взамен другое.

Откуда я знаю, какие тут имена в ходу?

– Чак – это брюнет, верно? – спросил Дайрон.

– Ну да, – кивнула я.

– Тогда блондин пусть будет Даком. Чак и Дак, – подобрал вариант парень.

– Я не против. Пусть будет Даком, – повела я плечом и на всякий случай уточнила: – Парни, вы ведь не возражаете против таких имён?

Куклы куклами, но вдруг у них в мозгах имеется что-то наподобие личности? Самосознание, самоопределение и всё такое. Ведь они, хоть и искусственно сделанные, всё же живые.

Судя по отстранённым лицам, им было всё равно.

– Как пожелает наша прекрасная госпожа! – заверил брюнет.

– Госпожа, вы вернулись! – раздался мужской голос.

К нашей компании подбежали трое молодых парней лет двадцати трёх, в коротких туниках, не скрывающих мускулистые бёдра и едва прикрывающих ягодицы.

Все довольно симпатичные, с рельефными фигурами. Один – рыжий с короткой стрижкой, второй – блондин, кудрявый как одуванчик, и третий – длинноволосый брюнет с волосами, забранными в хвост на затылке.

– Госпожа! – все трое рухнули передо мной на колени.

Симбионты легко последовали их примеру, быстро принимая царившие в этом доме порядки.

А Дайрон так и остался стоять, сверля меня непокорным взглядом.

В голове вдруг помутилось, мир вокруг поплыл, и я почувствовала, что теряю сознание, падая в надёжные руки своего девальрона, который успел меня подхватить.

*

Натали

*

– Натали! Натали! – в плотном тумане кто-то настойчиво звал меня по имени и нажимал на разные точки на моём теле – на руках, шее и голове.

А вдобавок ругался с тем, кто похлопывал меня по щекам:

– Уберите от неё свои руки, болваны! Не симбионты, а олигофрены какие-то! Хватит бить её по лицу, это не поможет! А вы чего застыли, гаремники? Не нужно здесь своими тогами трясти, вызывайте врача, срочно!

Тут раздался ещё один мужской голос, робкий и растерянный.

– Парни, вы бы отошли от неё – все трое. И симбы, и ты, девальрон. Пусть она немного спокойно полежит на кровати. Для госпожи это нормально: в последний год она примерно раз в месяц в такие обмороки грохается. Приходит в себя всегда через пять минут. Это последствия передозировки миктином. Когда-то ей выписали эти таблетки, но она ими злоупотребляет. И категорически запрещает нам вызывать врачей и ставить в известность её отца.