Она заметила пару наклеек на приборной доске. Пушистую игрушку-талисман. Небрежно брошенные перчатки. Похоже, это была машина четверокурсника, а значит, он лучший на курсе.

– Скажешь тоже, – мотнула головой Софи, стряхивая отросшую челку с глаз. – Но если ты разрешаешь…

И парень клюнул. Завелся.

– Даже если бы разрешил, ты бы не включила систему. Молчу, что ангар не смогла бы покинуть, не снеся стойку.

И такое пренебрежение было в голосе, что Софи тоже не выдержала, прикрыла глаза и монотонно, по памяти, начала перечислять инструкцию по запуску истребителя малого класса.

Руки сами летали по приборной доске, касаясь нужных тумблеров. Когда она перешла к оборотам прогрева двигателя, курсант не выдержал:

– И что такая умная делает на инженерном?

Софи словно ледяной водой окатило. Она распахнула глаза, сглотнула, лихорадочно соображая сколько успела сболтнуть. Выходило много.

– У меня прекрасная память, – процедила враждебно, – прочитала один раз, вот и запомнила.

– Ну-ну, – ей ни капли не поверили.

– Спасибо за опыт, – она поднялась, оказавшись вплотную к парню, – мне пора.

Он не сдвинулся, перекрывая доступ. И ей категорически не понравился его взгляд. Вымораживающий такой… Вспомнилась давняя шутка брата о том, что все пилоты суеверны и страдают паранойей. А тут она… умная такая.

Нет, никакой опасности не существовало. Если курсант доложит о своих подозрениях кому надо, ему мягко укажут на место, мол, не его ума дело. Но ведь может решить разобраться сам… Вдобавок, ее сразу предупредили, чтобы не высовывалась и не привлекала внимания. Раз твердо решила учиться на инженерном, нечего смущать народ своей страстью к полетам.

– О Нетопыре слышала? – спросил вдруг парень, вцепляясь в нее взглядом.

Паника нахлынула, сковывая ноги льдом. Грудь сдавило. И тишина сделалась такой, что она услышала в ушах удары собственного сердца.

Откуда он узнал? Она только раз летала. Хотела инкогнито, но система заставила зарегистрироваться. Софи даже результатов дожидаться не стала, да и не важны они ей были. Полетала, отвела душу и хватит. Она себя в тот момент маньяком ощущала, которому приспичило. И не было сил бороться против той жажды.

– Нетопырь? – вскинула брови, стараясь, чтобы голос звучал максимально прохладно. Эх жаль, нельзя заморозить словами. Она бы с удовольствием превратила парня в ледяную статую, а потом толкнула на пол. Как говорится – нет человека, нет проблемы. – Это зверь такой. Внесен в Красную книгу. Я в заповеднике один раз видела.

Парень продолжал сканировать ее лицо, и Софи чудом держалась, чтобы не выдать себя. Смотрела прямо. Не моргала. Ой, кажется, даже не дышала, потому как в груди начало печь, намекая, что еще немного и она сама себя задушит.

– Верно, – согласился он после мучительно долгой паузы, отвел взгляд и она, наконец, позволила себе вздохнуть. – Так как, говоришь, тебя зовут?

Отказаться назвать себя было бы подозрительно, а сбежать – невозможно. Ее мастерски заманили в ловушку, устроив допрос.

– София, – буркнула, досадуя на свою доверчивость. Она не Нетопырь, а овца.

– София, – протянул парень, добавив с насмешкой: – Ты странный техник, София. Не видя цвет твоего комбеза, я бы и не сомневался, что ты пилот. Не хочешь рассказать, как так получилось?

– Нет! – практически выкрикнула девушка. Паника нарастала. Она не была уверена, что имя брата сможет ее защитить, если наставникам станет известно об ее прогулках по ангару в неположенное время. И не только о прогулках. Она все еще жила мыслью, что будет летать. Что вселенная отзовется на ее просьбу и сделает так, чтобы вернуть день экзамена и все исправить. Глупо, конечно, надеется на подобное. Но именно об этом молила Софи звезды, когда всматривалась в них с обзорной палубы до рези в глазах. Об этом, а еще о брате.