– Что это? – спросил еще более удивленный Илларион.

Илико не ответил. Он быстро вынул из кувшинчика тряпку и дрожащими руками развернул письмо.

– Дай-ка прочту! – сказал я.

– Отстань, я сам умею читать! – огрызнулся он и начал: – «Я, Леварсий Чигогидзе, пишу это письмо перед своей смертью. Прожил я жизнь без радости. В последнем куске хлеба себе отказывал, копил копейку про черный день. Подорвал свое здоровье. Вот и умираю теперь. Одно утешение – не пропали даром мои труды, у яблони, под большим камнем…»

Илико задрожал всем телом, поперхнулся, закашлялся.

– Ну, чего ты стал? Читай дальше!

Побледневший Илико проглотил слюну и дико взглянул на Иллариона.

– Да скажи же, что там написано!

Я протянул к письму руку, но Илико резко оттолкнул ее, поднес бумагу к глазам и прохрипел:

– «Под яблоней, где лежит большой голыш… Сидел я днем и ночью… Так и прошла моя жизнь… Да хранит Господь моего Илико… Аминь…»

Илико сложил дрожащими руками письмо и спрятал его в карман.

– Ничего не понимаю, – сказал Илларион, – зачем ему понадобилось закапывать письмо в землю? Положил бы на стол…

Я больше не мог вытерпеть. Чтобы не расхохотаться и не провалить все дело, я сослался на страшную жажду и убежал к роднику.

Нахохотавшись, я вернулся в виноградник. Илико и Илларион сидели на траве и курили.

– Пожаловал? Ну, за работу! – встал Илларион.

– Илларион, дорогой, может, хватит на сегодня? Что-то нездоровится мне…

– Да что ты!

Илларион взял Илико за руку, нащупал пульс. Тот прикинулся умирающим.

– Ты иди, Илико, приляг, а мы поработаем.

– Нет, Илларион, идите и вы, отдохните!

– Что ты, Илико, какой там отдых!

– Говорю тебе, идите!

– Бросить тебя больного, одного? Ни за что!

– И не подумаем! – добавил я.

– Сукин сын! Ты что, сегодня помешался на работе? Катись домой!

Илико терял терпение.

– Как же так, Илико, ведь день только начался?.. – Голос Иллариона звучал сочувственно.

– Вы что, оглохли? Говорю вам – идите домой, оставьте меня в покое!

– Тебя нельзя оставлять одного!

– Илларион Шеварднадзе! Христом Богом тебя прошу: уйдите!

– А как же с виноградником?

– Не твоя забота!

– Что на тебя нашло, старик?

– Отстаньте! – заорал вышедший из себя Илико. – Убирайтесь! Земля моя! Как хочу, так с ней и поступлю! Слышите?!

– Воля твоя… Завтра прийти?

– Ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю! Не нужна мне ваша помощь! Отстаньте от меня! Уйдите! – завизжал Илико. – Понятно вам? Убирайтесь!

Мы выбежали со двора…

…Еле дождавшись утра, сгорая от любопытства, мы подкрались к дому Илико. Огромный камень под яблоней, который не могли бы сдвинуть десять дюжих молодцов, был отвален в сторону. На его месте зияла черная яма. Оттуда доносилось тяжелое дыхание и летели комья земли…

– Начал! – прошептал Илларион.

– Видно, всю ночь копал! – сказал я.

– Илико! – позвал Илларион.

Из ямы сперва показались руки, потом высунулась повязанная платком голова, наконец вылез сам Илико.

– Чего тебе? Какого черта притащился?!

– Пришел тебя проведать… Думал, заболел… А ты… Что ты делаешь, Илико?

– Колодец копаю!

– Колодец? Так у тебя ведь есть и колодец, и отличный родник!

– Есть! А теперь копаю еще запасной! Имею право?

– А в винограднике работать не будем? – спросил я.

– Вон! – крикнул Илико, вылезая из ямы. – Убирайтесь, ироды!

Задыхаясь от сдерживаемого смеха, мы с Илларионом выскочили на дорогу…

…Всю неделю Илико трудился в поте лица. Яма под яблоней превратилась в глубокий колодец. Не найдя в ней ничего, Илико стал копать другую яму. Прошло еще несколько дней. На Илико жалко было смотреть. Он осунулся, зарос бородой, еле двигался от усталости.