Но у богов Судьбы были явно свои планы насчет вашего покорного слуги…И потому я не поступил в железку, не хватило буквально проходных полбалла…А на 1 сентября меня призвали…

И вот, теперь в полусумраке казармы стою я в боевой стойке, а за мной – толпятся мои кореша и напротив меня – пошатываясь, шестеро бухих старослужащих, «дедов»…Глаза которых возбужденно сверкают, они уже предвкушали расправу надо мной на глазах всего зеленого пополнения в учебке, в Атамановке…Дальше – шторка…

Привели меня в себя только через примерно полчаса, когда убрали полутрупы из коридора учебки…Я лежал на кровати, связанный и принайтованный к ней… С трудом повернул хрустнувшую шею, тихо спросил казаха, Ибдыргена – Что случилось?

Тот нервно хихикнул и сказал в полуха – Твоя лучше вон у них спросит…

Половина казармы, включая и всех остальных, не агрессивных старослужащих, испуганно жалась по своим койкам…Никто не хотел говорить, а следом – раздался торопливый шум шагов дневального офицера, лейтенанта лет 28, сразу после вуза, который делал обход, привлеченный подозрительным шумом, раздавшимся из 2-й казармы молодняка…

– Дежурный, ко мне! – негромко позвал он…в ответ – тишина, все потому, что среди старшаков, напавших на меня был как раз тот самый дежурный…– Дежурный? – снова – тишина!

– Совсем оборзели! Рота, подъем! – рявкнул он, вдавливая большую красную кнопку тревожной сирены возле поста дежурного….

Когда рота замерла, в её рядах явно виднелось шесть прорех, болезные лежали бесчувственными кулями на кроватях!

– На порядку рассчитайсь! – снова рявкнул лейтенант – и когда последний сказал – Расчет окончен!

В казарме повисла гнетущая тишина – Тааак! – протянул лейтуха, заходя в казарменную особую территорию – т.н. «Деревню дедов»…десять коек, где спали деды…

Только теперь они лежали кулями дерьма, пуская тихо юшку, что вязкой, тонкой струйкой тянулась вниз…Нифигасе…– Старшина Егоров! Медиков сюда, живо! Твою мать, шевелись! Остальным – кто это сделал? – не веря в то, что он говорит, прошипел лейтенант, медленно поворачивая к строю свою побагровевшую шею…

В казарме опять повисла мертвая тишина…Но подставлять братов не след, потому я честно шагнул в ледяную воду страха – Я, товарищ лейтенант!

Сделал шаг и вышел из строя… – тот смотрел на меня конечно, как на камикадзе – Мозгом тряхнулся, салага! Встать в строй! Я спрашиваю… – он медленно проговаривал слова – кто…это…сделал? – и его указующий перст уперся в теплую компашку, что сейчас спокойно пускала юшку вперемежку с соплями…

Немного погодя, поднятые по тревоге, в казарму влетели полковые медики вместе со своим командиром, начальником ротного госпитального отделения, старшим лейтенантом Матвеевой…милой Машенькой, как называло её все офицерье части…Честно и открыто смотрящие глаза, небесно – голубая поволока, алые полноватые уста, пышные волосы, копной выпирающие из – под офицерской фуражки…