Щербатые, пацанята,

Что жметесь, – поближе, ну…

Я в дольнем мире треклятом

Ломоть вам в зубы втолкну.

Огрызок тощего мяса:

Живое – вживе дотле!.. —

Чтоб вы своего часа

Не знали на голой земле.

На тебе, Федя, кусок,

и тебе, Коля, кусок;

А я сама привяжу за живый в помощи поясок

То, что вы не догрызли:

Кость воли,

Ребро жизни…

То значимое, что остается детям после скромной трапезы, самое главное, самое дорогое, мысленно протягивает поэт и нам: «кость воли, ребро жизни». Без капли сомнения принимаю такой судьбоносный подарок. Сохраню. Благодарю!

Дорога художника

Елена Крюкова более двадцати лет жизни посвятила изучению и подробному отражению -выражению в своих стихах и своей прозе главных, веками складывавшихся символов-знаков русской и мировой культуры. Таинственные и величественные образы Иисуса, Богородицы, Марии Магдалины, других православных святых тревожат воображение художника, но тут дело даже не только и не столько в христианской мифологии. Сакрален для Крюковой сам русский народ, и его мрачное символическое, через все времена, шествие в «Юродивой» передано как нельзя более мощно, неуклонно, неотвратимо:

Они шли прямо на меня, и я видала их —

В шинелях серого сукна, в онучах записных,

И в зимних формах – песий мех! – и зрячи, и без глаз —

На сотни газовых атак – всего один приказ! —

Крестьяне с вилами; петух, ты красный мой петух,

На сто спаленных деревень – один горящий Дух!

На сто растоптанных усадьб – один мальчонка, что

В окладе Спаса – хлещет дождь!.. – ховает под пальто… —

Матросы – тельник и бушлат, и ледовитый звон

Зубов о кружку: кончен бал, и кончен бой времен,

И торпедирован корабль, на коем боцман – Бог,

А штурман – нежный Серафим с огнями вместо ног… <…>

Это такой русский «Ночной дозор», – и правда, рембрандтовские краски просвечивают в этой подробной и вместе цельной словесной живописи.

Память крови и предков, весь жизненный опыт русского человека, пылающая совесть – равноправные соавторы писателя, так и было задумано изначально. Они дополняют всё то, о чем говорит поэт между строк, новыми штрихами, звуками родной речи, неожиданными оттенками эмоций; делают стихотворную картину в воображении читателя кинематографически подробной, придают ей неповторимые черты.

– Эй, возьмитесь за руки, красные люди!.. —

Не взялись.

Горкой красного винограда на грязном зимнем блюде

Запеклись.

– Эй, что ж вы не пляшете, скоморохи?!..

Ноги отсохли, ну?!.. —

На морозе распахнуты шинели, ватники, дохи.

Всех обниму: огляну.

– Эй, что молчите…

на меня колко глядите…

как… елка в Новый Год?!..

И с гармонью инвалид

харкнул из глотки холодный болид:

– Дура. Война-то… идет.

В книге стихов «Юродивая» Елены Крюковой – наши идеалы, святые имена. Юродство героини этой своеобразной стиховой оратории совсем не ортодоксальное, не «приличное», не каноническое. Эта владычица юродивых говорит и делает что хочет, ориентируясь лишь на любовь и видя перед собой лишь одну ее, которая, по апостолу Павлу, и есть Бог.

Возможно, это спорная этическая позиция, но ведь искусство – эстетика, а в корнях любой эстетики все равно прорастает народная могучая этика, как ни крути.

Удивительное сплетение исторических событий и отдельно взятой жизни юродивой Ксении, чистой души, человека светлого, сердечного и мужественного, словно бы говорит нам о том, что и мы можем отвлечься от быта и заглянуть в Бытие – далеко в прошлое и далеко в будущее. Зачем? Возможно, чтобы знать, к чему на самом деле мы идём.