Два бэтээра стояли на перекрёстке. На один броневик была водружена доска, к которой прозрачным скотчем были приклеены знаки из красной бумаги, составлявшие надпись. Она гласила: «Радиационный фон 0,33 мкЗв/час. Предел нормы 0,50 мкЗв/ч (50 мР/ч)». Ильяс отметил про себя, что это очень хорошее решение – на постах выставлять данные о радиационной обстановке. Сам он в вопросах радиационной безопасности немного разбирался, но большинство людей имеют очень мало знаний в этой области, а потому можно было предположить возникновение панических настроений, в том числе и распространяемых намеренно.

Старший сержант, очевидно, контрактник, если учесть что возрастом он был лет под тридцать, потребовал документы и у водителя, и у пассажира.

– Куда направляетесь? – спросил он.

– В Новосибирск, – в этот раз Дамир не стал обманывать, а решил напрямую высказать свои намерения. – Там у нас семьи остались. Хотим их вывезти.

– В Новосибирск? Вы в курсе, что город подвергся ядерной бомбардировке?

– В курсе, конечно. Поэтому мы туда торопимся.

– Город оцеплен. Въезд в него строго по пропускам. Там находится очаг радиоактивного заражения. Даже здесь радиационный фон повышен.

– И что нам делать?

– Вы военнообязанные? Где состоите на воинском учёте?

– Нет, я освобождён от строевой, – Дамир до белизны пальцев сжал руль. – А зачем спрашиваешь? У меня там семья, понимаешь? За ней еду.

Солдат наклонился, чтобы в окно увидеть лицо Ильяса.

– А вы? Вы военнообязанный?

– Да, – ответил Рахматуллин с некоторой задержкой. Он боролся с сомнением, стоит ли говорить старшему сержанту правду? Вдруг, тут же высадят из машины и отправят на сборный военный пункт?

– Состоите на воинском учёте в Новосибирске?

– Да.

– Тогда вам надо немедленно явиться в ближайший к вашему дому доступный военкомат. Только что объявлена всеобщая мобилизация. Все мужчины от восемнадцати до сорока лет подлежат призыву.

– Сержант, – Дамир старался высунуть голову в окно как можно дальше, – мы семьи вывезем и тогда сможем в военкомат пойти. Ты сам не женат, что ли? У тебя семьи нет? Понимать же надо!

– Водитель, выйдите из машины, откройте багажник.

Дамир хмыкнул, опустил голову, покачал ею. Потом он заглушил двигатель, вынул ключ из замка зажигания и открыл дверь.

– Давай, пользуйся властью. Конечно, ты же с автоматом, тебе можно останавливать людей, – опять полез в бутылку Дамир.

– Уважаемый, я просто выполняю свои обязанности. И оружие тут ни при чём, – говорил военный, глядя как Дамир поднимает багажную дверь.

Ильяс тоже вышел из автомобиля. Он снова испытывал чувство неловкости оттого, что его напарник, общаясь с представителями власти, так и лезет на рожон. Возможно, Дамир чувствовал себя униженным, когда кто-то имел больше прав, чем он, пусть даже эти дополнительные права были даны людям для лучшего выполнения их служебных обязанностей. Но скорее всего, в его поведении имелась националистическая подоплёка, нежелание подчиняться представителю иной народности, хотя тот и был наделён властью вовсе не по национальному признаку.

Старший сержант заглянул в багажник, попросил Дамира открыть дверь заднего пассажирского сидения. Подошёл ещё один солдат. И снова сержант ограничился коротким беглым взглядом. После этого он отдал документы Дамиру и сказал: «Вы свободны».

– Мы можем проехать в Обь27 или в Толмачёво? – поспешил спросить у него Ильяс.

– Можете, – отвечал тот, – но до железнодорожных путей. Дальше только по пропускам или автомобилям со спецсигналом. Для вас переезд закрыт.

– Это в Оби?

– Да.

– А если в Толмачёво, в сторону Новосибирска?