Тажань Чжу вновь заговорил, на этот раз о пандарийских законах в отношении проведения суда, но Королева-банши уже не слушала.

– Отличный ход, Альянс, – пробормотала она на некогда родном языке высших эльфов.

– Они предложили кандидатуру Вариана, прекрасно зная, что мы воспользуемся правом вето, а затем заменили его еще более жестким обвинителем на тот случай, если кто-то из нас проявит к Гаррошу сострадание, – ответил знакомый голос на том же языке. – Думаю, они не понимают, что мы ненавидим бывшего вождя ничуть не меньше.

Сильвана посмотрела на Лор’темара, приподняв бровь. Каждая ее попытка укрепить союз с лидером син’дорай разбивалась о стену холодной вежливости, за которой скрывалась злопамятность. Лор’темар, был загнан в угол, но даже в этой ситуации старался не потерять драгоценного достоинства. Неужели разговор на талассийском означал, что ситуация переменилась? Возможно, предводитель эльфов крови оскорбился тем, что ему не досталось место нового лидера Орды?

– Тиранда не питает особой любви к Гаррошу, – поддержала диалог Сильвана.

– И к Орде тоже, – добавил Лор’темар. – Интересно, не пожалеет ли Вол’джин, что отверг кандидатуру Вариана? Думаю, нам стоит выждать и понаблюдать за развитием событий.

– Как и всегда, – сказала Сильвана, размышляя, как в этот раз эльф крови отреагирует на предложение сотрудничества.

Но, похоже, Лор’темар не услышал последней фразы и вместо ответа кивнул кому-то из покидающих арену представителей Альянса. Сильвана обернулась, чтобы посмотреть, кто это был.

Ну, конечно, Вериса! Ведь не так давно они с Лор’темаром общались. Вежливость сестры по отношению к лидеру эльфов крови казалась удивительной. Но гораздо сильнее Сильвану поразило то, что после ответного приветствия Вериса встретилась с ней взглядом и, прежде чем отвернуться, долго не отводила глаза.

Сестры Ветрокрылые (по крайней мере две из них) увиделись впервые за много лет. Логично было бы предположить, что встреча с Сильваной будет для Верисы испытанием. Однако на ее лице не было ни горечи, ни грусти. Только мрачная непоколебимость и какое-то… удовлетворение.

Сильвана понятия не имела, чем вызвана такая реакция.

Как только Бейн ступил на родную землю Мулгора, напряжение, мучившее его во время пребывания в Пандарии, исчезло. Он полной грудью вдохнул чистый и ароматный ночной воздух.

Бейна уже ждал шаман Кадор Облачная Песня.

– Как хорошо, что ты дома, – произнес он своим глубоким голосом и низко поклонился.

– Я тоже этому рад, пусть и вернулся ненадолго, чтобы исполнить печальный долг, – ответил Бейн.

– Мертвые всегда рядом, – сказал Облачная Песня. – Мы оплакиваем физическую оболочку, но ветер доносит до нас их песни, а в воде слышен их смех.

– Жаль только, что они не могут с нами говорить и давать советы, как когда-то.

От одной мысли об этом сердце Бейна сжалось. Он подумал, стоит ли добровольно бередить старые раны. Тем не менее Бейн доверял Облачной Песне и был уверен, если бы тот считал затею неблагоразумной, непременно бы сообщил об этом.

– Они говорят с нами, Бейн Кровавое Копыто. Только не так, как мы привыкли.

Бейн кивнул. Его отец Кэрн действительно всегда был рядом. Бейн и Кадор Облачная Песня прибыли в Красные Скалы. Здесь, в древнем святилище, павших героев племени тауренов отправляли к Матери-Земле и Отцу-Небу через очищение огнем. Это место находилось в отдалении от Громового Утеса и получило свое название из-за скал из красного песчаника. Здесь можно было отдохнуть и предаться созерцанию на границе между миром живых и мертвых вдали от суеты Громового Утеса. Бейн не приходил сюда с момента похорон отца. Сейчас, как и тогда, его сопровождал Кадор Облачная Песня с тем лишь отличием, что на этот раз кроме них здесь больше никого не было. Посмотрев на запад, Бейн увидел очертания Громового Утеса на фоне ночного неба. Костры и факелы с такого расстояния казались сияющими звездами. В восточной части Красных Скал тоже был зажжен небольшой костер, даривший тепло и уютно мерцавший во тьме.