Это было очень счастливое время.

Теперь же…

Я прислонился лбом к зеркальной глади, отчего темные пряди волос ниспали на глаза, а руки неподвижно висели..

Устало закрыв так резко отяжелевшие веки, я грубо сжал ладони в кулаки, все сильнее впиваясь в кожу ногтями чуть ли не до крови. Я не знал, на кого или что злиться. Меня просто одолевала злость, и она перерастала в отчаяние, которое превращало в безумца…

Что есть безумие?

Это когда помутняется рассудок, тебя одолевает страх и хочется сбежать от всего мира, спрятавшись в скорлупке, которую выдумал сам? В этой скорлупе уютно, потому ее не хочется разбивать. И из-за этой ошибки ты начинаешь забываться меж иллюзиями и реальностью. А потом совсем теряешь грань, не понимая где правда, где ложь. И безумие пожирает тебя, сподвигая причинять боль другим. Оно манит и дурманит, словно сладкий дым, привлекающий жертву приятным шлейфом в капкан, и словно туман, застилающий взор ясных глаз пеленой, утаивает суть вещей. Я всегда думал, что защищаю других. Но я ошибался.

Защищать других имеет право лишь тот, кто в силах для начала защитить хотя бы себя.

Я все больше и больше погружался в мою глубь и, внезапно, нахлынула апатия о погибших родителях. К сожалению, увидеть их тела так и не удалось из-за ужасающего состояния. И дядя Вэйн вместе с Такеру настояли на том, чтобы я не ломал себе психику еще больше. Перед глазами начали мелькать картины нежных улыбок из моей памяти. И с каждой такой улыбкой лицо становилось все мрачнее, отчего я стиснул свои челюсти и напряг мышцы шеи. Дыхание стало редким, сердце забилось медленнее и казалось, что даже время тянуло свой ход. И от этого становилось особенно неприязненно. Словно вырвали часть чего-то важного, что было невозможно заполнить.

В груди метались смешанные ощущения. Словно разбушевавшийся тайфун, что ломал меня с каждым ударом, заставляя ослабевать.

«Хватит уже! У тебя нет права на слабость!» – кричал я мысленно.

Скупая слеза разбилась о то прошлое, что грело и истязало одновременно. За ней последовала еще одна, смешанная со сдавленным стоном тоски.

«Вы улыбались своему сыну даже тогда, перед вылетом…» – вспомнились последние минуты, проведенные вместе.

«Зная наперед, что вас ждет, вы все равно крепко обняли меня.»

Я разжал ладони. Капли воды скатывались по шее с мокрых волос.

«Простите…»

«Черт… Это тяжелее, чем когда я находился в обществе этих шакалов; тяжелее, чем когда на меня покушались и я чуть не погиб.»

«Вы были для меня всем.»

«И это единственное все отобрали…»

Я поднял опущенную голову и посмотрел спрятанным за отросшей челкой расфокусированным взглядом ввысь.

Ища тепла в забвении…

****

Я стоял лицом к огромному панорамному окну с видом на ночной небосвод. Звезд не было видно. Лишь хлопья снега, в сопровождении ветра медленно падали на землю с мутного покрывала, раскинувшегося над человечеством. Я пристально всматривался вдаль, параллельно застегивая пуговицы рубашки, словно чего-то ожидая. Или кого-то. Я не мог понять… Все было слишком запутанно и у меня не было сил распутывать все это. Как и желания.

– Господин Эл, – прервал раздумья знакомый голос и стук в дверь, когда я управился с последней пуговицей.

– Входи, – послышался скрип и человек сделал пару шагов в мою сторону, – Эйден. – произнес я.

Повернув голову, я встретился с немного недовольным собой взглядом, а потом перевел взор на окно. Приблизившись, я коснулся пальцами поверхности стекла.

– То-то вы все знаете, молодой господин, – слетела из уст юноши фраза, напитанная разочарованностью, – как догадались? Я даже поменял манеру речи на привычный стиль Рэйдена.