– А что у нас случилось? Почему плачем? – обратилась к зареванному мальчишке Даша.

– Даша, не спрашивайте! Мальчишки есть мальчишки! Всю жизнь я от мужиков бегаю, так мне вот – сына Бог дал, чтоб, видно, училась терпению и смирению. Сил нет! Школа шикарная, дорогая, репетиторы одни, вторые. Ну не идут у нас гуманитарные предметы, хоть режь его. И ведь я сама такая была! Но у нас как-то глаза закрывали! А тут! Каждый раз что-то! И каждый раз сначала слезы – а потом двойки! И по кругу! А мне как? У меня пятьсот человек в подчинении! Командировки!

– Может, у него просто так беспокойство проявляется? Диапазон проявления беспокойства у всех разный! – проговорила Даша каким-то не своим голосом, и внезапно ей почудился давно забытый запах дорогих сигарет Вивианы. – Похоже на ситуационный невроз. И беспокойство, переходящее в страх. Идите на стрижку, я посижу с ним, вдруг получится что-то ему объяснить.

– Даша, вы такая умная! Уже не первый раз такие вещи мне говорите правильные! Что вы тут забыли? – оглядывая салон, обратилась Виктория к девушке и, помолчав, строго дала наказ маленькому сыну слушаться «тетю Дашу».

– Ну что, давай посмотрим, почему ты так ненавидишь историю и английский. Доставай тетради и учебники!

– Нам сочинение задали! – начинал рыдать мальчик.

– Не бойся, сейчас напишем! Где наша не пропадала?! Доставай тетради!

Павел с детства привык говорить о себе только в превосходной степени. В школе его считали самым красивым парнем в классе, в институте – самым сексуальным студентом курса. Ну, а к своим двадцати восьми он слыл самым ловким психотерапевтом, клиентками которого в основном были женщины с достатком значительно выше среднего. Именно поэтому он, гордившийся своим участием в международных конференциях, учебой в зарубежном вузе, никак не мог объяснить сам себе, зачем он снова и снова приходил за стрижкой в салон, в котором работала Даша. С одной стороны, он не был в нее влюблен. С другой, он уже догадывался, что в ее поведении была какая-то патология, связанная с какой-то сильной деформацией характера, но вот объяснить эту патологию он сам себе почему-то не мог. И, убедив самого себя, что его интерес к Даше носил исключительно профессиональный характер, Павел вновь, надев зачем-то новый галстук, быстрыми шагами шел «на стрижку».

– Почему вы так ненавидите мужчин? – бросился он первым в атаку, перевалившись через стойку ресепшена, за которой сидела Даша.