– Хм. – Женщина приложила трубку к уху.

Вскоре ей ответили, и она в точности повторила слова Дрона. Потом на какое то время замолчала, после чего кивнула:

– Здесь стоит, передо мной. Хорошо.

С этими словами женщина протянула трубку Дрону.

– Объясни, что случилось? – заспанный голос генерала был встревожен.

Дрон в двух словах пересказал события прошедшего дня.

– Все понятно, – вздохнул генерал, – ждите. Я сейчас свяжусь с Линевым.

– Мне когда позвонить? – Дрон посмотрел на часы.

– Будь на связи, я сам все сообщу, – пообещал Родимов.

– У меня нет даже телефона, – заволновался Дрон.

– Хорошо, – генерал вздохнул, – думаю, через полчаса я буду готов ответить на все твои вопросы.

– Возьмите. – Дрон протянул женщине трубку.

Она взяла телефон, но не уходила.

– Спасибо. – Дрон почувствовал себя неловко. – Вы мне здорово помогли.

– Извините, но я слышала ваш разговор и поняла, что вам нужно будет позвонить еще раз. – Отчего-то она отвела взгляд в сторону.

– Не будете же вы ходить со мной и ждать, когда придет время? – Дрон улыбнулся.

– Я живу в соседнем доме. Пойдемте.

Женщину звали Лизой. Жила она одна в двухкомнатной квартире. Напившись чая, Дрон снова позвонил генералу и получил рекомендацию никуда не высовываться. Линев пообещал уже к утру исправить ситуацию.

– Может, мне вернуться в Москву? – спросил Дрон, но тут же спохватился: – Документы пропали.

– Молодцы, доигрались! – вспылил генерал и отключился.

Дрон положил трубку на край стола и виновато посмотрел на Лизу.

– Я постелю вам на диване в комнате, – вздохнула она.

Антон лежал на верхнем ярусе кровати, которую на тюремном жаргоне называют «шконкой», и с безучастным видом разглядывал неровности потолка камеры, покрытой, как и стены, разной величины пузырями бетонной «шубы». Этим он напоминал самому себе астронома, который, объединяя линиями беспорядочно разбросанные на небе звезды, находит в образовавшихся фигурах схожесть с животными и людьми. Вот нечто похожее на голову собаки. Рядом, между двумя едва заметными трещинками, почти идеальная женская грудь… Думать не хотелось. Мысли путались, и не было никакого желания упорядочить их.

В камере районного отделения милиции Антона продержали сутки. Хотя фактически в ней он провел в общей сложности не более семи часов. Все остальное время его интенсивно допрашивали, снимали отпечатки пальцев, фотографировали. Потом отвезли в суд, где вынесли постановление о мере пресечения. Уже оттуда он попал в изолятор временного содержания.

Как Антон и предполагал, продуманная до мелочей аналитическим отделом тактика действий в подобных ситуациях не предусматривала варианта, в котором оказался он. Милиционеры быстро установили не только его настоящую фамилию, но и имя. Благо, что, кроме свидетелей, у Жанны осталось много других документов. Несоответствие вызвало целую кучу вопросов и лишь утвердило следователя Дешина в том, что Антон и Дрон являются представителями криминального мира. Антона теперь волновал лишь один вопрос: будет или нет соблюдена формальность по установлению его личности путем запроса по месту службы.

О Дроне ничего не было известно. Антон лишь знал, что с квартиры, где произошла трагедия, его увезли врачи.

Камера, в которой оказался Антон, была рассчитана на четырех человек. Кровати в два яруса стояли вдоль стен. Почти под потолком – зарешеченное окно. Под ним – стол. Он был заставлен пачками с печеньем, пакетами с фруктами и кружками. В углу, справа от входа, – унитаз, который закрывала ширма из простыни, один конец которой крепился к стене, а второй был хитроумно подвешен к старому креплению лампы на потолке. Рядом почерневшая, с остатками белой эмали по краям раковина, в которую круглосуточно капала вода. Чтобы это не мешало спать, в раковину кидали тряпку.