Всякий раз он снимал бюст с пьедестала и ставил на землю, тщательно проверяя все углы, и подпирал изваяние камнем, напоминая греческого философа с циркулем и линейкой. Сейчас варвар склонился над ухом статуи. Широким концом рукояти Беовин дотронулся до кончика белого холодного носа и, описав топором высокую дугу, нанес удар.

…Над изваянием поднялось облако белой пыли, а между щек возникла глубокая трещина. Беовин ударил по изваянию ногой и оставил его валяться в пыли. «На его месте я бы выставил голову для всеобщего обозрения», – подумал Родерик.

– Так ты говоришь, храм? – Беовин ухмыльнулся. – А нет ли там хорошеньких прислужниц?

– Боюсь, что все разбежались… Но Аларих считает, что на чердаке может быть спрятано золото.

– Ну ладно, а жрецов там тоже нет? Их мужчины – неженки и не отличаются силой.

– Тоже исчезли.

– Проклятие!

Беовин, однако ж, шел за Родериком лишь до того момента, пока не увидел другую статую с неразбитым носом. Родерик тщетно пытался привлечь внимание друга, но, отчаявшись, двинулся к храму один, оставив Беовина со статуей, которую тот пытался снять с постамента. Было ясно, что он горит желанием осчастливить мир еще одной безносой статуей.

Весь мир был в движении. Аларих со своей бандой готов, вандалы, ломбардцы, саксы и еще дюжина племен, о которых Родерик знал только понаслышке, расползлись по виноградникам и садам, которые слишком долго берегли для себя прежние хозяева.

Родерик ясно понимал, что Беовин просто дурак, тратящий время на возню с носами статуй. Как глупо тратить время на мраморных истуканов и нелепые домыслы о том, что подумают друзья умершего римлянина, застав его «без своего носа».

Нужно было хватать все, что попадется под руку: золото, драгоценности, оружие, металлическую тарелку или чашку, и мчаться дальше. К черту мебель, к черту статуи, переспать ночь с первой попавшейся женщиной, бросить ее и мчаться дальше.

Родерик знал, что в мире существуют вещи похуже изнасилований и грабежей. Вслед за вандалами и готами, дыша в затылок саксам и кельтам, двигались иные люди. Одетые в черное степные всадники. Люди из земель, где восходит солнце, маленькие человечки с кривыми ногами, привыкшие по неделям не сходить с седла. Люди, живущие в кожаных шатрах и ничего не ведающие о золоте, не помышляющие о женщинах, но готовые убить любого, кто имел неосторожность попасться им на пути, просто ради удовольствия убить. Люди, пьющие кровь своих врагов, разговаривающие на непонятном языке и не останавливающиеся ни перед чем.

Единственный разумный выход для варваров, подобных Алариху с его бандой, был награбить всякого добра, до которого только можно будет дотянуться, взять на неделю еды и мчаться прочь. Где-то, скорее всего на юге, им, может быть, посчастливится найти убежище, но задерживаться здесь означало подвергнуть себя большой опасности, а тратить время на порчу статуй – чистой воды безумие.

Ибо мир сошел с ума.

Эдуард Исповедник

Вильгельм Завоеватель

Генрих Мореплаватель

Елизавета Великая

Лондон, 1688 г.

Лорд Эффенберри уже и так успел вложить достаточно денег в морскую торговлю и не видел никакого смысла тратить еще.

– Милорд, но подумайте о благе отечества! – воскликнул Шедуэлл.

– Как бы не так, – проворчал Эффенберри.

– Милорд, вы богатый человек и можете позволить себе понести убытки в морском предприятии. Потери от штормов и бурь здесь обычное дело, не говоря уж о пиратах или вероломстве туземных царьков.

– Естественно, – ответил Эффенберри. – Нельзя получить большой прибыли без соответствующего риска.

– Но в этом-то и суть предложения господина Ллойда. Все мы вкладываем капиталы в заморскую торговлю, но рисковать больше никто не хочет. Те, чьи денежки очень пригодились бы при снаряжении новых кораблей, больше не дают ни пенни – и все из-за боязни.