В конце февраля 2017 года я решилась посетить врача, дабы удалить гемангиому, которая, хотя и не вызывала дискомфорта, портила эстетичный вид в области груди. К слову сказать, сделать я это пыталась уже очень давно. Но все не хватало времени. Но, к счастью, мама моего мужа предложила посидеть с сыном, что дало мне возможность обратиться в поликлинику.

На приеме у хирурга я показала запланированное к удалению образование, и, заметив на моей руке родинку, врач по какой-то причине предложила избавить меня и от нее. Я не придала этому особого значения и, желая избежать повторного визита, охотно согласилась. Подумала, что врачу виднее – в конце концов, она профессионал, хотя до этого я не собиралась удалять эту родинку.

В назначенный день операция состоялась. Для тех, кто не в курсе: после удаления новообразований, будь то родинка или что-либо иное, материалы обязательно направляют на гистологическое исследование. Гистология – это методика анализа тканей, необходимая для определения доброкачественного или злокачественного характера образования.

Я знала, что когда хорошие результаты гистологии приходят, врачи обычно не звонят, не сообщая приятные новости. Значит, если звонка нет – все в порядке.

Мне же звонок поступил.

Это произошло 16 марта 2017 года, дата, которая прочно врезалась в мою память, ведь накануне, 15 марта, моему второму сыну исполнился год. Мы планировали отпраздновать этот важный момент с близкими 18 марта, но теперь всё изменилось.

На экране высветился городской номер, и уже это меня встревожило. В трубке раздался голос врача: – Маргарита Анатольевна, это ваш хирург. Пришли анализы, нам нужно встретиться и поговорить.

Всё.

В глазах словно потемнело. Слова врача звучали издалека, как будто эхом, а я не могла произнести ни звука.

Со слезами на глазах и дрожащими руками я позвонила маме мужа, попросила о помощи с маленьким сыном, чтобы съездить в больницу. Затем я перезвонила врачу и сообщила, когда смогу подъехать.

А дальше разразилась истерика. Я осознавала, что на приеме меня ожидает лишь горькая правда. Если мне звонят, значит, диагноз – онкология. Дикий страх охватил меня, сжимая изнутри. Мысли стремительно метались в голове: сколько мне осталось жить; как мои дети будут без мамы; что я не увижу, как они вырастают; что не смогу присутствовать на их свадьбах; что будет чувствовать Толя, близкие; что Арсений, наверное, даже и не вспомнит меня. Я сидела на полу и рыдала, жалея себя и своих родных, особенно детей.