Елена много лет проработала в Вашингтоне, прежде всего во Всемирном банке, сумела наладить прочные отношения с влиятельными людьми, которые были связаны с институтами так называемого «Вашингтонского консенсуса» (это пакет реформ, которые США «прописывали» кризисным экономикам), в том числе с бывшим министром финансов США Ларри Саммерсом, кому она впоследствии меня представила (вспомним главу 1), и с Дэвидом Липтоном, второй по значимости фигурой в руководстве МВФ. Работа в Перу по линии Всемирного банка и сотрудничество с деспотическим режимом президента Фухимори сделали Елену жупелом для левых Греции и других стран. Сама она обычно отвечала, что, с кем бы ни приходилось работать, важнее всего было дело: когда побуждаешь людей, живущих в трущобах и лачугах, изменить взгляд на жизнь, начать инвестировать в эти жилища, обрести душевное спокойствие – и использовать это жилье как актив, позволяющий официально выходить на рынок.

Будучи членом парламента при Георгиосе Папандреу, который привлек ее по партийному списку, Елена действительно голосовала за первый «спасительный» кредит, однако она всегда заявляла, что не верит в чудодейственность этой «помощи» и в то, что благодаря оной Греция вскоре твердо встанет на ноги. Мне она признавалась, что проголосовала «за» вследствие сильного психологического давления со стороны самого Папандреу и его соратников. К ее чести, следует отметить, что впоследствии Елена сделалась одним из наиболее последовательных критиков планов по «спасению». В знаменательный момент парламентского спектакля, на решающем заседании кредитного комитета в 2011 году, она встала и, на своем фирменном греческом (который, к слову, не являлся ее родным языком), дрожащим от волнения голосом, что называется, сполна обложила министров правительства за их молчаливое согласие на превращение Греции в долговую колонию[117]. Потому, встретившись с нею снова за несколько дней до выборов, я нисколько не колебался и попросил ее присоединиться к моей команде, ибо никто не превзойдет в соперничестве с дьяволом того человека, кто ранее служил нечистому и, обретя сей опыт, стал его заклятым врагом.

То же самое относилось к Наташе Арванити, бывшей участнице магистерской программы по экономике, которую мы с Николасом Теокаракисом запустили в 2003 году в Афинском университете. С тех пор Наташа успела поработать на государственной службе и потрудиться в Брюсселе на благо «Тройки». Как представителя Европейской комиссии, ее направили в Никосию, чтобы навязать Кипру «спасительный» кредит. Увидев воочию те разрушения, которые повсюду оставляла за собой «Тройка», Наташа охотно согласилась примкнуть к моей команде и стала ее весьма желанным пополнением. С такими людьми, как она и Елена, я мог более точно расшифровывать настроения и сигналы «Тройки» и соответствующим образом планировать нашу тактику ведения переговоров.

Недостатком всех новобранцев было то обстоятельство, что в СИРИЗА и в близком кругу Алексиса у моих противников появилось полным-полно поводов утверждать, будто я своими действиями готовлю капитуляцию Греции.

– У нас будут проблемы с партией, Янис, – предупредил меня однажды Алексис. – Вам и вправду нужны такие люди, как Елена и Наташа? Они запятнали себя своей причастностью к кредитам. Наши люди вне себя от ярости.

– Алексис, вы отдаете себе отчет в том, насколько ожесточенным будет наше противостояние с «Тройкой»? – вопросом на вопрос ответил я. – Эти люди не берут пленных. Мне нужно, чтобы в моей команде были те, кто их знает, кто осведомлен об их уловках, те, кого они признают достойными соперниками.