Сегодня… нам угрожает пузырь американской недвижимости и рынка деривативов… Если этот пузырь лопнет, а он точно лопнет, никакое снижение процентных ставок не активизирует приток инвестиций в нашу страну, а потому глупо рассчитывать на восполнение потерь и думать, что хотя бы один из приведенных параметров бюджета удастся реализовать… Вопрос не в том, случится ли крах, а в том, насколько быстро он спровоцирует нашу следующую Великую депрессию.
Мои коллеги-эксперты, среди которых было два бывших министра финансов, смотрели на меня так, как обычно смотрят на глупца, несущего откровенную чушь[20]. На протяжении следующих двух лет мне предстояло наталкиваться на такой взгляд снова и снова. Даже после того как перевернулась кверху брюхом корпорация «Леман бразерс», произошел крах Уолл-стрит, разразился кредитный кризис, а Запад оказался в тисках депрессии, греческая элита продолжала наслаждаться самообманом и пребывать в блаженстве. На званых обедах, на академических семинарах и в художественных галереях рассуждали о неуязвимости Греции перед «английской болезнью», верили, что наши банки достаточно консервативны, а греческая экономика полностью защищена от последствий охватившей Америку бури. Утверждая, что это чрезвычайно далеко от истины, я вносил резкий диссонанс в общие рассуждения, а дела между тем становились все хуже.
На самом деле государства никогда не возвращают свои долги. Они оттягивают выплаты, то есть откладывают погашение до бесконечности, возмещают только проценты по кредитам. Пока у них получается это делать, они остаются платежеспособными[21]. Имеет смысл сравнить государственный долг с ямой в земле рядом с горой, олицетворяющей общий доход страны. День за днем яма становится все глубже, поскольку на долг начисляются проценты, даже если государство больше не заимствует. Но в тучные времена, по мере роста экономики, гора дохода неуклонно повышается. Пока гора растет быстрее, чем углубляется долговая яма, дополнительный доход с вершины этой горы можно «ссыпать» в соседнюю яму, дабы ее глубина оставалась прежней, а состояние государства – стабильным. Неплатежеспособность возникает, когда экономика перестает расти или начинает сокращаться: рецессия «прогрызает» гору дохода страны, никак не помогая замедлить темпы углубления долговой ямы. В этот момент встревоженные денежные дельцы начинают требовать более высоких процентных ставок по своим кредитам за готовность продолжать финансирование государства, а повышение ставок словно подгоняет к яме экскаватор, который начинает копать быстрее и делает долговую яму глубже и глубже.
До кризиса 2008 года Греция, если судить по горе годового дохода, имела самую глубокую долговую яму среди всех стран Европейского союза. Но тогда гора доходов росла быстрее, чем углублялась эта яма, создавая видимость устойчивости[22]. Все изменилось в начале 2009 года, когда почва ушла из-под ног французских и немецких банков в результате того, что они активно вкладывались в обесценившиеся американские деривативы, в одночасье денонсированные Уолл-стрит. Для Греции беда заключалась еще в том, что рост доходов в стране до сих пор поддерживался кредитованием корпораций (зачастую через греческое правительство) со стороны тех же французских и немецких банков, которые кредитовали государство[23]. В миг, когда эти банки запаникуют и прекратят кредитование государственного и частного секторов Греции одновременно, игра закончится. Греческая гора доходов повалится, а яма государственного долга превратится в пропасть[24]. Именно об этом я предупреждал всех, кто хотел меня слушать.