7 октября 2018

В это воскресенье вечером мы разбирали с детьми игрушки и набрали два пакета сломанных, которые решили выкинуть. Вера попросилась со мной выкинуть мусор. Мы оделись и вышли на улицу. Было прохладно, но, выкинув мусор, я захотела прогуляться и спросила у Веры, хочет ли она со мной. Она обрадовалась моему предложению, и мы пошли в Лопухинский сад. Было красиво – желтые фонари просвечивали сквозь осеннюю листву, их причудливо оттеняли кроны деревьев, а фонари на противоположном берегу Невы отражались в воде длинными белыми дорожками.

На обратном пути я подумала: завтра понедельник, и Вере предстоит провести полдня на продленке, ведь я выздоровела и выхожу на работу, у меня не будет возможности забирать ее после обеда. А у Веры сложилась неприятная ситуация с женщиной в школе, которая водит их на обед и сидит с ними на продленке. Зовут ее Ираида Алексеевна – невысокая пожилая женщина. Я встречалась с ней пару раз и видела, как она громогласно объявляет детям строиться, не шуметь, а тем, кто не слушается, не стесняется выговаривать: «Ты что, глухой? Не слышишь, что ль? Я же сказала встать в строй и не разговаривать!»

Ну и, конечно, Вера быстро среагировала на этот ее тон и приняла его на свой счет, рассказав в слезах мне в прошлый понедельник, как Ираида Алексеевна не разрешила ей сходить в буфет купить булочку, из-за чего Вера осталась голодной. Тогда я пыталась советовать Вере, что, возможно, стоило быть настойчивее, объяснить воспитательнице все еще раз, но Вера ушла в себя, объявив, что не хочет оставаться на продленке, да и ходить в школу тоже.

Тогда вечером я позвонила классной руководительнице и рассказала про сложившуюся ситуацию, попытавшись выяснить, какие у них порядки и в какой момент Вера может успеть сходить в буфет. Классная руководительница Наталья Владимировна ответила, что поговорит с Ираидой Алексеевной, но, скорее всего, Вере ничего не запрещали, а у Ираиды Алексеевны просто тон такой.

И вроде бы после этого разговора в течение недели все было хорошо, но в пятницу, вернувшись со школы, Вера начала капризничать на пустом месте и на мой вопрос: «В чем дело и почему из-за какого-то пустяка столько капризов?» – Вера зарыдала, сказав, что Ираида Алексеевна не послушалась Наталью Владимировну и все равно отругала Веру, запрещая ей идти в буфет.

В тот же вечер я, конечно, снова позвонила классной руководительнице, и она пообещала еще раз поговорить. Но я поняла, что вряд ли это поможет, даже если Ираиду Алексеевну уволят, потом найдется какая-нибудь другая Ираида Алексеевна, которую Вера будет бояться и из-за которой будет не хотеть ходить в школу, в университет, на работу. Именно это мне захотелось донести до Веры.

На следующий вечер, когда мы вернулись домой и Вера зашла ко мне на кухню, я сказала, что хочу поговорить с ней. И присев рядом с ней, начала свою попытку: «Понимаешь, Вера, ты не хочешь оставаться на продленке из-за Ираиды Алексеевны, но не будет ее, найдется другая женщина, которую ты будешь бояться. Помнишь, в садике были Ольга Владимировна и Надежда Александровна? Мы тогда ушли из этого садика, но потом в дежурном садике была тоже строгая воспитательница, и оттуда мы ушли. И вот сейчас в школе эта Ираида Алексеевна. Такие женщины будут попадаться постоянно, пока ты не научишься с ними общаться, не научишься спокойно реагировать на их замечания».

Вера выслушала, но у нее «пошел протест», и она сказала: «Я не хочу учиться общаться с ними, я просто не хочу ходить на продленку». Я попыталась еще раз: «Ну не будешь ты ходить на продленку, будешь пропускать дополнительные занятия, которые тебе нравились, помнишь, ты рассказывала, как здорово было на рисовании, на музыке. Вместо этого ты будешь сидеть дома одна и ждать, когда мы с Борей придем из садика?» Но Вера уперлась: «Да, буду».