– А ты куда? – протоптанная коровами тропинка петляла вдоль заборов, временами отворачивая к тому или иному забору, где были широкие калитки для выгона скота.

– Я же в Новосибе учусь – отозвалась идущая впереди Натка – в меде, второй курс закончила, потом работала почти все лето.

– И кем будешь? – уточнил Вовчик, любуясь силуэтом девушки, хорошо различимым в свете луны.

– Специализация только через год будет – сообщила Натка – пока только общая практика. Учимся бабушек выслушивать, уколы ставить да швы снимать. А, перевязки еще, оказание помощи и остановка кровотечений. Что еще? Латынь учим…

– Ты сама-то, каким врачом быть хочешь? – Вовчик вслед за девушкой свернул с основной тропинки к забору.

– Мама говорит надо в гинекологию идти. А папка сказал, что, Натка замялась, ища засов калитки – что гинекология только у женщин есть, а вот спина у всех болит. Поэтому учиться надо на невропатолога.

– Еще хирурги всем нужны – подсказал Вовчик и, вспомнив прямые линии, нарисованные хирургом в медицинской карте, спросил – А корявым почерком писать на каком курсе учат?

– Этому уже жизнь учит – Натка открыла калитку и, пропустив Вовчика внутрь, вновь защелкнула засов – здесь по доскам налево до сарая.

– Мы куда пришли? – шепотом уточнил Вовчик.

– Лезь по лестнице – Натка, вместо ответа, повернула Вовчика лицом к стене, возле которой стояла широкая лестница.

Между верхом домика и крышей было необычно большое расстояние, а напротив лестницы зиял провал двери в зашивке фронтона. Пахло травой, и Вовчик понял, что находится на сеновале.

– Левее покрывало – подсказала Натка – заползай.

Найденное покрывало провалилось под весом парочки, оставив их как будто бы в подвешенном состоянии. Податливые губы нашли Вовчика и они слились в поцелуе. Вдвоем на сене оказалось не так удобно, как романтично.

– Дверь стоит возле выхода – подсказала Натка – положи ее на сено и ложись сверху.

Дверь была большая, та самая, которая должна была закрывать вход на сеновал. Вовчик быстро разобрался, какой стороной ее нужно уложить и как сделать так, чтобы было удобнее.

– У тебя красивое тело – прошептала в темноте Натка и мягкие руки скользнули по уже обнаженному торсу.

– Один момент – Вовчик дотянулся до лежащей в стороне жилетки и, достав из маленького кармашка презерватив, протянул его девушке.

– Какой запасливый – хихикнула Натка.

Вовчик улыбнулся в темноте. Вспомнился Солдат, уже в дверях, когда Вовчик подхватил объемную сумку с подарками, а мама уже вышла на лестничную площадку и держала открытой дверь, сунул Вовчику в карман едва не десяток «предохранителей».

– Зачем? – удивился тогда Вовчик – Аня же со мной не едет.

– Если останутся, привезешь обратно – подмигнул друг – но лучше, чтобы было, чем когда их нет под рукой.

Электронные часы в кармане жилетки противно пропищали подъем. Это нормальные люди носят такие часы на виду, на запястье руки, им можно, они же не занимаются борьбой или единоборствами. А вот в рукопашном как на сцене, никаких часов, колец или браслетов носить нельзя, ими можно поранить партнера. А потом привыкаешь, что руки свободны и все вот это начинает мешать.

Вовчик сел на кровати и потянулся, расправляя затекшее тело. Домой он пришел поздно ночью, перехватил в летней кухне, оставленным для него ужином и, стараясь не шуметь, прошел в сарай. Раньше у этого сарая была одна функция – хранить дрова, но когда Вовчик подрос, наверное, классе в шестом, ему разрешили здесь ночевать. Позже они с дедушкой постелили в сарае пол, сюда переехала кровать, старая тумба и кресло с торшером.