– Точно, давай еще телефонами обменяемся, адресами – усмехнулся парень в мастерке – открытки друг другу слать станем. На двадцать третье февраля, например.

– На новый год еще – подсказал Вовчик.

– Как не на восьмое марта – хохотнул уже этажом ниже мужик в тельняшке.

Шаги быстро сбегающих по лестнице ног стихли внизу.

– Кто они? – все-таки спросил Сява, глядя вниз.

– Нормальные парни – Вовчик тоже пошел вниз по лестнице – помогли и помогли, не для славы, не для денег, просто, по пацански. Учись, Сява.

– И они впятером такие на нас насели – рассказывал вечером Сява, сидя на бревне возле Бэрика – бабки, говорят, давайте и валите отсюда. А Вовчик им, не рамсуя, «Летите мимо! Бакланы!» и мне такой говорит, мол, вон того вали и присоединяйся, а сам на четверых пошел! Экзамен, значит такой, наверное. А там амбал в три меня! Не обойти, ни переплюнуть!

Вовчик тоже с удовольствием слушал об их дневных приключениях в городе. Оказалось, что у Сявы талант рассказчика, а черный синяк под глазом только добавлял убедительности рассказу.

– Он как замахнулся – Сява даже показал, как именно замахнулся враг – я успел третий блок выставить, а поддержку блока второй рукой уже не успел, вот он и пробил мне, прямо через блок, я едва на ногах устоял! Я его, ХА, от корпуса в печень! Он аж присел! И тут мимо меня пролетает нога сорок пятого размера и уносит его под скамейку. И рев такой, едва мне не в ухо «За ВДВ»!

– А десантура откуда? – Бэрик затушил бычок о бревно и запулил его в траву – На парашютах спустилась?

– Они там недалеко пиво пили – дополнил рассказчика Вовчик – решили помочь.

– Вообще странные такие – развел руки в стороны Сява – мы с ними вместе от ментов по городу убегали, от погони, прятались по подъездам, с чердака на чердак, по подвалам через два квартала шли, а они даже не представились!

– Заливаешь! – недоверчиво обвинил Сяву кто-то из парней.

– Вовчик, скажи же, не представились?

– Не представились – честно сказал Вовчик – рукой только помахали и вниз по лестнице ушли.

– Это мы когда уже с чердака третьего дома спускались – дополнил рассказ Сява.

– Блин, как страшно все – вздохнула Ольга, прижимаясь к Сяве и, беря его за руку – может лучше бы отдали им эти деньги, чем такой ужас.

– Нельзя прогибаться – расправил плечи Сява – сегодня деньги отдашь, а завтра? Девушку? Родину? Ключ от актового зала?

– Вот это по-нашему – встряхнул кулаком Бэрик – Уважаю!

– С меня послезавтра поляна – поднимаясь с чурки, объявил Вовчик – закончились мои каникулы, домой пора.

Музыка в наушниках перекрывала дробный перестук колес, и от всех удовольствий поездки оставалось только ритмичное покачивание вагона. В сгущающихся за окном сумерках проплывали деревья и огни фар автомобилей, едущих по проложенному вдоль железной дороги шоссе.

Полка была боковая, хоть и нижняя, но все равно не самое удобное место, особенно, когда большой и тяжелый чемодан с гостинцами для мамы и Димки занимал все нижнее пространство, практически не оставив места для ног.

Вовчик прикрыл глаза и, откинувшись на перегородку, улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер. Бабушка разрешила всей компании посидеть в летней кухне. Вовчик еще в городе прикупил несколько бутылок разных напитков, покрепче для парней и послабее для девчонок.

Было весело, Бэрик играл на гитаре, все дружно пели, фотографировались на память и даже танцевали под принесенный Олей магнитофон. Потом Сява не рассчитал свои силы, и его пришлось перенести в летнюю резиденцию Вовчика, разместив на пустующей в этом году Димкиной кровати.

В результате провожать Ольгу стало некому, и почетная обязанность перевести девушку через улицу перелегла на плечи Вовчика.