У большинства успешных людей есть история о хорошем учителе, способствовавшем их успеху, и я не исключение. Директриса деревенской школы в Норфолке мисс Линтон была грозной и суровой женщиной лет шестидесяти с необычной для женщины стрижкой – точь-в-точь как у моего отца, казалось мне тогда. Она была не замужем, выкуривала сто сигарет в день и с нами, детьми, вела себя без нежностей. Но спустя некоторое время ее отношение ко мне смягчилось. Она заинтересовалась мной, стала давать мне дополнительные уроки, тренировала со мной технику чтения, научила играть в покер, чтобы я лучше считал. В конце концов именно благодаря ей я сдал экзамен в грамматическую школу. В жизни не видел ее счастливее, чем в тот день, когда она подбежала ко мне на деревенской площади и сообщила, что я поступил: я был первым ребенком из деревенской школы, кому это удалось.

Мисс Линтон стала первым человеком, кого я полюбил помимо непосредственных членов моей семьи. Поначалу меня пугала эта странная незнакомая женщина, но постепенно я стал воспринимать ее как вдохновляющую личность, изменившую течение моей судьбы, и образец человеческой доброты. Знала ли она, что научила мальчика, к которому отнеслась как к собственному сыну, тому, что первое впечатление часто бывает обманчивым?

Я поступил в грамматическую школу, но был не лучшим учеником. Школа, куда я перешел после войны, пришлась мне совсем не по вкусу, и чувство было взаимным. Я прогуливал при любой возможности. Основные знания о мире я получал из книг и кино. Я читал «Нагие и мертвые» Нормана Мейлера, «Отныне и вовек» Джеймса Джонса, смотрел «Сокровища Сьерра-Мадре», «Мальтийского сокола» и «Африканскую королеву» Джона Хьюстона. Эти книги и фильмы стали для меня возможностью сбежать от мрачной, тягостной послевоенной реальности. Они показывали, что мир гораздо больше того, что я видел поверх руин разбомбленных зданий и сквозь густой лондонский смог. Я не стану рекомендовать прогуливать школу тем, кто хочет чего-то добиться в жизни, но, если уж так случится, знайте: нет лучшей замены школе, чем кинотеатр и публичная библиотека.

Слон (так все называли район Элефант-энд-Касл[7], причем обычно любое упоминание о Слоне сопровождалось суровым немигающим взглядом – мол, туда лучше не соваться) был местом не для слабонервных. С ранних лет я понял, как важно иметь друзей, которые в случае чего могут за тебя заступиться.

Самой опасной бандой Слона в 1950-е были фарцовщики, а после – тедди-бои (потомки фарцовщиков). Это были отчаянные, вспыльчивые и очень опасные ребята. Что мог поделать с ними пятнадцатилетний тощий парнишка вроде меня? В наше время в Слоне у одиночек не было шансов. Именно поэтому мне тоже пришлось вступить в банду. В нашей банде состояли по большей части веселые и спокойные ребята. Мы не ходили по улицам в поисках приключений.

Я вспомнил о своей юности в 2009 году, когда вернулся в Слон на съемки фильма «Гарри Браун» и познакомился с местными парнишками – те ошивались вокруг места съемок, а в итоге мы позвали их в качестве статистов (фильм стал дебютом талантливого молодого режиссера Дэниэла Барбера). Я с удивлением и радостью обнаружил, что эти ребята не прочь поговорить о своей жизни со мной, стариком, а когда они начали рассказывать о своем житье-бытье, я понял, как все изменилось в моем родном Слоне, и не в лучшую сторону. Наш блочный дом был маленьким и тесным, но мы могли считать его своим: у нас был свой маленький сад, свой забор, своя входная дверь. За дверью меня ждала любящая семья; я получил приличное образование. А эти ребята жили в ветхих многоэтажках, полных опасных углов и отделенных друг от друга темными переулками; семейные обстоятельства у многих были крайне тяжелыми, а школу пришлось бросить. В наше время неблагополучные подростки выпивали и дрались на кулаках; теперь на смену спиртному и дракам врукопашную пришли наркотики, холодное и огнестрельное оружие. А главное – им некуда было пойти; у них не было никаких перспектив.