–  Дяинька! Только очки не разбейте и по почкам не бейте, а то описаюсь! – завопил Серега.

–  Пошутили и хватит! – прервал словесный понос наших штатных балагуров командир. – Люк, что у тебя?

–  Да все то же, что и в лагере, – службу тащат исправно, но без огонька. В основном занимаются сортировкой и описью добра. Судя по всему, основную массу вооружения в округе уже собрали – за два часа, что я наблюдал, только одна подвода приехала, да и то, похоже, с конфискатом. Как минимум половина стволов – двустволки охотничьи.

–  Постов сколько?

–  Постов три: один – на въезде и два по дальним от него углам. По периметру два часовых ходят. Ни вышек, ни секретов.

–  Сколько голов насчитал?

–  Человек двадцать пять, максимум – тридцать. Командует пожилой летеха.

–  Насколько пожилой? – поинтересовался Бродяга.

–  Для такого звания – конкретный перестарок. Лет под сорок бедолаге, – немного подумав, ответил Люк. – И зольдатики ему под стать. Есть среди них несколько ружмастеров – видел, как стволы в порядок приводят. Пулеметы, в основном.

Фермер задумчиво почесал нос:

–  То есть у них бдят постоянно человек восемь?

–  Да.

–  А подходы?

–  Сейчас нарисую! – И наш разведчик присел на корточки и принялся чертить щепочкой на земле.

–  Секунду подожди, – попросил я. – Надо Чернявского и его помощников позвать.

Поминаемый мною Чернявский был тем самым капитаном, что рулил в фильтрационном лагере. Когда сразу после моей прочувствованной речи, призывающей теперь уже бывших заключенных подняться на борьбу с супостатом, возник вопрос, а что же делать с теми немногими коллаборационистами, что остались живы после нашего налета, я, практически не задумываясь, ответил: «Расстрелять!»

–  На каком основании, осмелюсь спросить? – раздался властный голос из толпы.

Я повернулся к говорившему:

–  А, это вы, товарищ капитан… А что, в данной ситуации обоснование нужно? Ну… Если так… То за нарушение социалистической законности в военное время: мародерство, грабеж, предательство Родины. Резонно? – Чувствовалось, что с этим командиром еще придется пободаться.

–  Да, товарищ лейтенант госбезопасности, – с непонятной интонацией ответил капитан.

–  А вы не хотите представиться? – вступил в разговор Бродяга. Уж чутья нашему оперу не занимать!

–  Военюрист второго ранга Чернявский. Андрей Николаевич, – ответил пленный, покосившись на эсэсовскую форму Александра. – Военный прокурор двенадцатого мехкорпуса Прибалтийского округа.

–  А не далеко вы от своего округа оказались, товарищ военюрист, а? – начал традиционный «чекистский заход» Бродяга.

Чтобы пикировка не вылилась во что-то более серьезное, пришлось его прервать:

–  Товарищ капитан госбезопасности, мне кажется, что обстоятельно об этом вы сможете поговорить в пути. – И я подмигнул Саше.

…В дороге мы действительно обсудили этот, как и многие другие вопросы. В том числе и самый главный: «Куда девать такую прорву людей?» (Всего же мы освободили из лагеря четыреста тридцать два человека!) В конце концов на коротком совещании решили, что для выполнения нашей задачи мы отберем три десятка человек, а остальным, остающимся под командованием прокурора, поможем прорваться в Полесье. Благо оно было «рядом – дорогу перейти», как невесело пошутил Фермер, разглядывая карту. Собственно, для того мы сейчас и мучаемся, чтобы была не банда полуголодных безоружных людей, а отряд, способный постоять за себя.

–  Точно! Пусть примут участие в нашем веселье! – поддержал меня Фермер.

План был прост, как мычание, – войти на склад через ворота, оставив блокирующие группы на подъездной дороге, перебить охрану и захватить столько оружия и боеприпасов, сколько сможем увезти. Остальное по возможности уничтожить.