Досматривать представление мы не стали, а тихо и быстро свернулись и пошли на базу.

Настроение у наших союзников после дневных удач было фестивальное. И даже то, что каждой из групп пришлось после диверсий пробежаться по нескольку десятков километров, не могло омрачить его.

Конечно, в лагере все попадали от усталости, но то тут, то там вспыхивали бурные обсуждения на тему «как мы им дали». Я забрался на чердак одного из сараев, намереваясь вздремнуть «нештатные» минут сорок. Ныли уставшие ноги, ломило плечи, и, наверное, в силу этого сон не шел. Безрезультатно повертевшись с боку на бок четверть часа и поняв, что заснуть в ближайшее время уже не получится, я начал сворачивать спальник.

–  Товарищ старший лейтенант, я на ваши вопросы отвечать не буду, и не просите! – голос Несвидова я узнал сразу, а вот его собеседник… Хотя можно было и не гадать – других старших лейтенантов, кроме меня и Зайцева, в окрестностях не водилось.

«Опять вы, товарищ командир, к парням с нашей улицы клинья подбиваете!» – и я снова лег. Узнать о том, что волнует союзника, было нелишним. К тому же Бродяга прямо и недвусмысленно просил всех помогать ему вести контрразведывательную работу.

–  Товарищ сержант, потрудитесь отвечать! – меж тем продолжил свой наезд Зайцев.

–  Не имею права, товарищ старший лейтенант. Со всеми вопросами обращайтесь к товарищу майору.

–  Да откуда вы знаете, что он майор госбезопасности? – чувствуется, старлей начинал терять терпение.

–  Примерно оттуда же, откуда то, что вы – старший лейтенант вашего ведомства, – спокойно и, как мне показалось, немного насмешливо ответил Емельян. – Но вас я знаю четвертый день, а Александра Викторовича – второй месяц. И доверия у меня к нему не в пример больше.

Я представил себе выражение лица «партизанского командира» и усмехнулся. Наш завхоз продолжил:

–  И не надо меня за дурака держать. Я званием до вас, конечно, не дотягиваю, но голова своя на плечах имеется. И устав я знаю, чай послужил… Хотите узнать что-то – спросите, а вот отвечать я вам не обязан.

–  Да что вы себе позволяете, сержант?! – Зайцев явно не привык к ответам в подобном стиле и оттого голосом выделил звание, еще не поняв, что на Емельяна подобные методы уже не действуют. – Вы отказываетесь помочь проведению следствия?!

–  Вы еще гауптвахтой пригрозите или арестом… – И снова напор Зайцева разбился о непоколебимую уверенность сержанта. – А чем врагов среди своих искать, лучше бы бойцов ваших послушали. Довольны же мужики, что настоящей работой занимаются! Не в обиду вам, товарищ старший лейтенант, у меня эта война, если с финской считать, вторая. И на командиров я всяких насмотрелся. Так что еще один совет вам от меня: поучились бы вы, как воевать нужно, а враги и предатели себя сами проявят. А теперь прошу меня извинить, мне еще продпайки комплектовать надо. Выход завтра!

«Ну, Емеля, ну, молоток! – я почувствовал, что неосознанно улыбаюсь во весь рот. – Не зря говорят: «Хороший сержант – основа армии!» Вот и у нас, в нашей маленькой армии, теперь такая основа есть.

Командир на рассказ о хитрых заходах только махнул рукой, а Бродяга рассмеялся:

–  Тоже мне, инициативник… Ему пистон с такого верха прилетел, что надо быть совсем дубовым, чтобы продолжать нас разрабатывать! А он упертый…

–  Саш, насколько я знаю, в вашей конторе копают все и подо всех! – возразил я.

–  Это верно, но мальчуган-то рылом не вышел нас «копать». Я у его бойцов справочки навел – этот Зайцев опером всего два года отбегал, а потом на административную работу перешел, отделом руководить. И поверь, Тоха, не ему со мной бодаться!