– А я видел тебя недавно.
Кир говорит это, как всегда, с набитым ртом – это его фишка – и машет ложечкой в сторону оконного стекла. Между нами неловкость, но мы оба стараемся её игнорировать.
– Я тут на мусорку ходил (мусоропровод опять, мразь, забился), и тут смотрю – ты. Шёл куда-то в сторону магазов. Хотел тебя окликнуть, но не стал.
– Ага, я в аптеку гонял. И в «ЗооРай».
– А, за кормом?
Друг кивает на Грину, которая примостилась под столом в надежде, что её тоже чем-нибудь угостят. Потом он чешет ей за ушами.
Я делаю странный жест плечами.
– За кормом. Только не для неё, а для рыбок.
Кир щурится одним глазом.
– Это для того мужика, что с тобой живёт, или ты тоже аквариумом обзавёлся?
Я недовольно кривлю рот, когда он говорит про Глеба.
– Ага, для мужика.
Я специально выделяю последнее слово.
– Да ладно тебе, ему ведь уже лет сорок.
Кир пожимает плечами и проглатывает ещё одну часть пирога. Я понимаю, что друг не имеет в виду ничего плохого, но всё равно становится как-то обидно за соседа. Хочется его оправдать.
– Ему тридцать пять.
Кир лишь угукает, показывая, что всё это ему до лампочки. Ещё раз прокрутив в голове наши слова, мне вдруг хочется задать важный, как мне кажется, вопрос.
– Слушай, а почему не позвал-то?
Парень напротив меня прекращает жевать и замирает, видимо пытаясь понять, о чём я.
– А… Да просто.
Я догадываюсь, что он не хочет продолжать, но мне почему-то очень важно услышать ответ. Что-то тихо жужжит в лёгких.
– Нет, Кир, ну серьёзно. Почему?
Друг какое-то время молчит, опустив взгляд.
– Ну, мы в последний раз обменивались сообщениями месяца четыре назад… И ты сам знаешь, какие они были: пара стандартных вопросов и сухих ответов. Ты после того… Ты же после того, как ушёл из Дома, считай, все связи с нашими разорвал. Так что, может, ты не хотел бы со мной пересекаться. Или просто торопился куда, а я помешал бы… Не хотел тебя тревожить и смущать, в общем.
Он странно дёргается, и я догадываюсь, что ему неловко всё это говорить. Он решил для себя, что наша дружба закончилась? Он прав?
В голове всплывают слова Лилии, и я уточняю:
– Ты ведь не писал мне больше потому, что я не писал тебе?
Я чувствую, как Киру неуютно. Его тело будто уменьшается в размерах и вжимается в стул.
– Ну да. Типа того. Сначала не хотел тебя лишний раз тревожить, хотел дать время… Ну, начать всё заново. А потом уже и неловко как-то стало. Не писал, не звонил, а тут объявился бы. Не очень-то хорошим другом я оказался…
Кир избегает болезненных воспоминаний. Речь его спокойна и аккуратна, но сердце у меня всё равно сжимается, а ноги вновь начали промокать. Я промаргиваюсь, стараясь избавиться от наваждения. Смотрю на Кира и напоминаю себе: «Вот он, твой лучший друг. Сидит напротив, рядом. Никуда не делся. Он всё ещё часть твоей жизни».
– Как я сегодня у тебя на пороге?
Он кивает, посмеивается. Я копирую его. Вот так вот. Лилия была права.
– Смешно, правда? Сначала ты не можешь встретиться с другом по веской причине, потом не звонишь, потому что тебе стыдно, что ты не звонил до этого, потом ты не звонишь, так как уже прошло много, по твоим меркам, времени и ты думаешь, что это будет неловко. А твой друг всё это время думает точно так же. И вот у вас уже взаимные обиды из-за того, что никто не звонит, и поэтому сами не звоните. Каждый ждёт SMS от другого, но каждый не пишет SMS сам.
– А ведь достаточно всего одного предложения. Конечно, если тебя игнорируют каждый раз, то это уже не дружба. Но ведь не попробуешь – не узнаешь.
– Ага.
– Ага.
Мы улыбаемся друг другу. А я всё никак не могу выкинуть из головы мысль, что если бы не этот случайный разговор с незнакомой девочкой, то меня бы сейчас тут не было. Да, бывает, дружба проходит со временем, но так же случается не всегда. А я, кажется, забыл об этом. «Я ещё кому-то нужен?» Теперь я даже немного благодарен тому утреннему случаю со шпаной. Если бы эти отмороженные подростки не напали на нас с Гриной, то я бы пошёл домой абсолютно другой дорогой и не встретил бы Лилию. Должен признать, я благодарен ей.