И вот оно – её тело напряглось, дыхание сбилось, и она потерялась в этом мгновении. Её крики стали громче, и волна удовольствия захлестнула её полностью. Я ощущал, как она трясётся подо мной, её мышцы сокращались, а дыхание стало рваным и прерывистым. Она кончила, и это было похоже на освобождение – для неё, для нас обоих. Её тело ещё несколько минут оставалось в напряжении, словно не могло сразу прийти в себя, медленно возвращаясь к реальности.

Брюнетка лежала, тяжело дыша, её грудь поднималась и опускалась в ритме с сердцем, которое, казалось, готово было выскочить наружу. Она всё ещё отходила от оргазма, погружённая в это состояние полной расслабленности и удовлетворения.

Одевшись, я бросил последний взгляд на девушку, лежащую на кровати, всё ещё погружённую в лёгкое послевкусие момента. Её лицо выражало спокойное удовлетворение, а губы чуть тронула слабая, едва заметная улыбка. Она была хороша, но это был всего лишь один вечер, ничего больше.

– Ты была хороша, – сказал я спокойно, без лишних эмоций.

Это прозвучало как формальность, словно нужно было просто поставить точку в нашем коротком взаимодействии. Она не ответила, лишь посмотрела на меня взглядом, в котором читалось то самое удовлетворение, за которым она, наверное, пришла сюда.

Я вышел, закрыв за собой дверь, и на мгновение задержался в коридоре. Здесь было тихо, воздух казался прохладнее, чем в той комнате, где жар её тела и близость заполнили всё пространство. Прислонившись к стене, я достал из кармана пачку Winston Classic. Зажигалка щёлкнула с привычным звуком, и огонь коротко мигнул, освещая кончики моих пальцев. Вдохнув первый глоток дыма, я почувствовал, как никотин мягко разнёсся по телу, создавая привычное ощущение спокойствия.

Руки нащупали в кармане джинсов сложенную бумажку. Я вытянул её и бегло посмотрел на номер, не особо утруждая себя чтением. Возможно, это был её номер – Минди, или как там её звали? Да, наверное, так. Но какая разница? Никакой. Я не собирался перезванивать.

Скомкав бумажку, я выкинул её в ближайшую урну. Официантка была хороша, но этот вечер уже закончился, и завтра я, скорее всего, даже не вспомню её имени.

Спустившись через пару минут на первый этаж, я ощущал, как клубная жизнь снова накрыла меня своим шумом и движением. Музыка билась в такт с пульсом, люди толпились, танцевали, смеялись, теряясь в темноте и огнях. Внутри же было всё так же тихо – ощущение пустоты после бурной ночи.

Я направился к бару, отыскивая в толпе барную стойку. Бармен, с его привычной серьёзностью и отточенными движениями, мгновенно обратил на меня внимание. Я заказал виски, и едва стакан оказался в моих руках, сделал первый глоток. Горечь алкоголя растеклась по языку, спускаясь вниз, согревая желудок, словно возвращая меня к реальности.

Ставя пустой стакан на стойку, я чувствовал, как алкоголь начал медленно впитываться в кровь. Но этого было мало. Одного стакана всегда недостаточно, чтобы стереть беспокойство, скрытое где-то глубже, за всеми этими стенами безразличия.

– Повтори, – сказал я бармену, и он, молча кивнув, налил мне ещё.

Я сделал очередной глоток, затем третий. Каждая новая порция виски давала то самое ощущение лёгкости, за которым я сюда пришёл.

Я прищурился, чтобы вспомнить лицо последней девушки, с которой я спал. Зачем? Просто чтобы не потеряться. Но ничего, кроме серого тумана моего сознания ничего не проявлялось.

Туман…

Он укрывал последние два года моей жизни. Грязь, похоть, алкоголь и постоянный секс – я не был немым, но именно такими «жестами» разговаривал с судьбой. Почему я не убил себя? Не знаю. Это слишком банально – лучше умереть от чьих-то рук, а не своих. Только сумрак и позволял мне дышать.