Я быстренько изображаю искусственную улыбку.

– Спрошу у нее. До связи, ладно? Love you.

Я представляю, как он целует запястье, и делаю то же самое. Едва мои губы касаются точки с запятой, я понимаю, что он почувствовал поцелуй.

Как-то так.

– До связи, Картер! Я тебя тоже.

Я еще немного лежу на спине, вытянув руки и ноги, как безжизненная кукла, и стараюсь не думать о Меган и Картере. Мысли утихают, только когда соседка заглядывает в комнату.

– Ты опять грустишь.

Эта девчонка мне уже безумно нравится! Она одна из самых светлых людей, с которыми я познакомилась в последнее время.

Она аккуратно ковыляет на костылях ко мне, садится на край постели и смотрит на меня вопросительно.

– Ты выглядишь грустной после каждого разговора с ним.

– Потому что мне действительно грустно, – неохотно признаю я. – Картер не знает, что я сижу в инвалидном кресле, – тихо сознаюсь я.

Хейзел не меняется в лице. Она не выглядит удивленной, расстроенной или осуждающей.

– А почему ты ему не рассказала?

– Сложная история. Мы лучшие друзья уже сто лет. И вечером перед его отъездом мы переспали. Три раза подряд.

Вот теперь Хейзел не может сдержать эмоции. У нее отвисает челюсть.

– Да-да, я знаю. Никогда не спи с лучшим другом! – произношу я и театрально падаю на подушки, а потом сажусь в кровати, прислоняюсь к стене и начинаю массировать ноги, чтобы улучшить кровообращение.

Во время реабилитации я узнала столько секретов о жизни с частичной параплегией, что можно книгу писать. Массаж конечностей лишь малая часть.

– Я тебя не осуждаю.

Хейзел берет меня за руку, и этот мимолетный жест так много для меня значит. У меня еще никогда не было подруги, которой можно доверять, всегда были только Картер и я. И пусть мне большего и не надо, здорово поговорить еще с кем-то. С человеком, который не знает о моем прошлом, обо всех моих демонах, страхах и желаниях.

Пока не знает.

– Спасибо.

– И что было дальше? – с интересом спрашивает Хейзел.

Она уже успела примоститься рядом со мной, прислонив гипс к моим ногам.

– Я как последняя трусиха решила ночью убежать из его постели. По дороге домой я погрузилась в такие раздумья, что не заметила джип. Пока он меня не сбил.

– Черт. Это случилось той ночью? Почему ты все скрыла от него? Судя по твоим рассказам, он бы точно никуда не полетел.

– В этом-то и проблема. Понимаешь, Хейзел, работа в Европе – это его джекпот. Если бы он из-за меня упустил свой шанс, я бы не смогла себе этого простить. Знаю, это неправильно, но просто в какой-то момент было уже поздно во всем сознаваться. Я хочу рассказать ему об этом лицом к лицу, а не по телефону.

– Понимаю. Но ведь это тебя сильно гложет, – произносит Хейзел и попадает в яблочко.

Это гложет меня с тех пор, как утром после аварии меня вывезли из операционной и я начала приходить в сознание. Анестетики еще какое-то время сковывали мое тело, но едва я открыла глаза и пришла в себя, поняла, что не могу ему обо всем рассказать. Мне стоило огромных усилий убедить Пенелопу, Хизер и Чарльза держать рот на замке. К счастью, в ту ночь мама не смогла дозвониться до Картера, потому что он уже сидел в самолете.

– Скайлер, я не знаю, какие у вас отношения. Но из того, что я услышала, ясно, какая тесная у вас связь. Вы порой похожи на близнецов. Он все поймет, он тебя простит. – Хейзел пытается меня приободрить.

Удивительным образом ей это удается.

– Хочешь услышать мое мнение?

Все во мне кричит «Нет!», но я все-таки киваю. Она набирает воздух в легкие.

– Он звонит каждый вечер, ровно минута в минуту. Он постоянно шлет тебе открытки, а ты носишь его футболки, когда грустишь. У него на костяшках набито твое имя! С первого дня, когда ты произнесла его имя, я поняла, что ты влюблена. И, на мой взгляд, твои чувства взаимны.