– Да сейчас только нефтяники и живут, – согласился с ним третий. – Вам хорошо, вы местные. А мне ничего не остаётся, как ехать на свою родину к родителям. Радовались мои старики, лётчиком буду. А теперь и не знаю, кем стану. Опять всё с нуля начинать.

– Ну и давай вместе на Севера рванём. Чего ты там в своём маленьком городишке найдёшь? Там же сейчас стопроцентная безработица. Не будешь же на самом деле, на рынке у прилавка стоять.

– А где там жить-то?

– Как будто у тебя здесь жильё было. Квартиру снимем.

– Да там, говорят, дают жильё служебное. Не то, что в авиации.

– Ага, балок на четверых.

– А там, может быть, времена изменятся, так и обратно вернёмся. Диплом пять лет действителен.

– Нет уж, хватит с меня авиации.

– Не зарекайся, ещё вернёшься. Не вечно же такой бардак будет продолжаться в стране.

– Закончится этот, так наши правители новый придумают. Слышал же, что Токарев сказал: умеют они входы туда находить.

– А что же ты хочешь с таким президентом?

– Его бы зятька Окулова вот так кинуть.

– Кто это такой?

– Да бывший штурман из Екатеринбурга. Удачно в своё время женился на дочке Ельцина. А теперь в Москве авиакомпанией заправляет.

– Круто! А у него ещё дочери нет? Ха-ха-ха! Чем я хуже Окулова?

– Всем не хватит. Знакома такая фраза? Так вот считай – тебе не хватило.

– Жалко. А у Черномырдина как обстоят дела? На худой конец и он бы сгодился.

– Этот только мужиков клепал.

– Гнать таких людей из правительства надо.

– Правильно. Ему бы в юмористы. Как его послушаю, так потом весь день голову ломаю, что же он сказать хотел? Этот и народу и себе мозги запудрит.

– И правильно делает. Хоть какая-то польза народу. Человек послушает юмор и настроение улучшится. А чего тебе ещё от него надо?

– Эх, юмористы! – подвёл черту и вернул всех к действительности Митрошкин. – Вот посмотрю я, как вы будете через месяц-другой веселиться.

– Ничего! – ответил кто-то.– Пережили голод, переживём и изобилие.

– А ты-то что будешь делать? – спросили его.

– Переучиваться мне уже поздно, – ответил Митрошкин. – В хорошие времена не пускали по производственной необходимости, а теперь, когда сорок лет – сам не вижу смысла. Так что будем стоять до победного конца. Пенсия есть, налёт мне не нужен. Да и здесь ведь кто-то должен остаться. Совсем-то, думаю, не остановимся.

До конца рабочего дня в отряде была суета, беготня по коридорам в поисках различных командиров, чтобы завизировать рапорта, заручиться согласием на переучивание. Счастливчики, которым удалось собрать все подписи, сдали рапорты в отдел кадров. Теперь оставалось ждать, когда вызовут на переучивание.

На следующий день командир отряда Токарев подсчитал: он лишился за один день более двадцати пилотов. Раньше бы такое и в дурном сне не приснилось. Да скажи кому – ни за что не поверили бы. Что ж, нужно писать проект приказа о ликвидации одной эскадрильи. А потом и себе работу подыскивать где-то. Он был человек дальновидный и прекрасно понимал, что дефолт нанёс авиации специального применения в народном хозяйстве смертельный удар, из которого ей не выбраться на прежний уровень и за десятки лет. Если авиация транспортная была отброшена в пятидесятые годы, то эта едва ли не к истокам авиационных работ тридцатых годов. Тысячи лётчиков в стране оказались не нужными и безработными.

Ну, те, что моложе, переквалифицируются, найдут другую работу. Лётчиков везде берут. А вот что делать тем, кому подкатывает к пятидесяти? Только в сторожа автостоянок и прочих шарашек. Если тебе за сорок – ты уже старик и никому не нужен. Так теперь обстоят дела. И никому нет дела, что возраст этот – расцвет мужчины, его опыта и мудрости. Да не нужен нам теперь опыт и мудрость. Лучше мы наделаем своих ошибок, набьём себе кучу синяков и шишек. Зато не так обидно, винить-то некого.