Когда он поднялся, мама, которая казалась такой большой рядом с сыном, сразу стала поменьше. В своей ночной рубашке с оборочками она стала похожа на маленькую девочку. Она погладила мужа по руке.

– Ты иди, ложись. Я сама управлюсь.

Он совсем уже собирался послушаться, но сын что-то залепетал, засучил ногами и опять горько заплакал. Отец вернулся и взял сына на руки. Сын, очутившись на руках, почти сразу затих.

– Ну, вот и молодец, а то, такой большой и плачет, – папа ходил кругами по комнате с сыном на руках, а мама, оставшись у кроватки одна поправила волосы, взбившийся рукав рубашкии надела тапочки, себе и мужу.

В течение пяти минут они все вместе ходили по комнате: отец, с сыном на руках, и мать, семеня за ними, пытаясь попасть в ногу с отцом, и шепотом напевая колыбельную, которая, по её мнению, должна была усыпить ребенка.

Потом положение изменилось: сын перебрался с папиных рук в кроватку; песни теперь пел он, весело выглядывая из-за прутьев, а мама с папой, молча сидели на своей кровати и смотрели.

Они были уже опытными родителями, шутка ли – год и три месяца; они уже успели привыкнуть к этим ночным бдениям и, кроме неудобства, умели получать от них удовольствие.

И, действительно, совместимы ли Покой и Счастье? Совместимы ли Радость и Покой? Нет, конечно. Радость, Счастье, Любовь всегда беспокойны. И, к сожалению, скоротечны.

Они наслаждались до тех пор, пока мама не вспомнила о том, что завтра нужно рано вставать.

– Ну, всё сына, давай ложиться. Завтра встава-ать рано… ложись, маленький.

Маленький Сережа, догадавшись, что его сейчас будут укладывать спать, вскочил на ноги и показал на полку.

– Ки-ку!

Ты что, Сережа? Какую тебе книжку ночью? Книжки все спать легли, – это папа говорит, а мама наклоняется над сыном, укладывает его на подушку и делает папе жест рукой – ложись, дескать.

Все уже спят, мой маленький; и книжки спят, и… папа спать ложится, – ещё один нетерпеливый жест за спиной папе – Ложись!

Со второго раза он понимает и вытягивается на постели. Усталость дает себя знать. И то, что – ночь, и то, что – тепло. Хочется спать. Переговоры между матерью ж сыном он слышит уже сквозь полусон:

Спи, родненький…

Ко-ко.

… Не надо крутиться…

Дай!., мама…

Ну, что с тобой сегодня?

Ко-ко дай… мама.

Какое тебе «коко»? Спи!

– Мама, ко-ко… о…,– и сын опять залился слезами, – ко-ко! Отец уже на ногах и роется в игрушках. Нашел пластмассового петуха и дал сыну. Тот вышвырнул его из кроватки, протянул руки к маме и разразился новым потоком слёз и просьбами, чтоб ему дали «ко-ко».

Что ему нужно?

Откуда я-то знаю?.. Сережа, ложись, малыш, что с тобой?.. Долго они выдержать не смогли. Первым пал отец.

То же мне, мать называется – ребенка успокоить не можешь!

– Сам иди да успокой… Спи, сыночек, ложись…

– Дай его сюда, – отец взял сына на руки, но долго держать не смог – сын вырывался, плакал и просил «ко-ко».

Ну, что? Успокоил? Ложись, сыночек… ложись!… Да ложись же ты, а то сейчас нашлёпаю как следует…

Ко-ко…

Ах, ты, дрянь противная…

– Не смей бить ребенка… Дай его сюда, – он попытался подойти к сыну, но мать отодвинула его в сторону кровати, – Иди, спать ложись… дрыхни иди! Я сама разберусь… Всё, Сережа, хватит, а то горлышко заболит. Ну, всё же… все…

Баю-баюшки-бай-бай,

Спи, сыночек, засыпай.

Завтра рано нам вставать –

Детям надо засыпать…

– И родителям тоже…

– Я тебе сказала – спи иди…

Баю-баюшки-баю, Баю деточку мою,

Он сейчас весь дом на ноги поднимет, О родителях своих ты помнишь, а ребенок тебе…

Прекрати!.. О моих родителях… Я твою мать не трогаю, кажется… Приехала вчера… ждали её здесь… ребенок до одиннадцати заснуть не мог…