В этот момент Сьюзен становилась тем самым ключиком, который навсегда закрывал старую, покосившуюся дверь в прошлые разочарования и несбывшиеся надежды и открывал новые возможности «большого света». Мартин мог написать её портрет и привезти на встречу в Лондон. Генри Говард пришёл бы в изумление от красоты Сьюзен. И тогда, возможно, судьба Мартина была бы решена… По крайней мере, ему так казалось.

Взглянув на часы и с наслаждением продолжая вдыхать аромат утренней свежести и прохлады, он решил разыскать мать, чтобы попрощаться перед своим отъездом в Париж. Софи, которая, буквально с восходом солнца ушла на виноградник, пыталась гнать от себя грустные мысли о том, что сын, несмотря на свои двадцать три года, «наивен и не умеет разбираться ни в людях, ни в жизни». Он разыскал её в густых, наполненных росой и горьковатым привкусом ветра с полей и запахом дождя, аллеях виноградника и обнял за плечи.

– Мама, мне пора, – сказал Мартин. – Спасибо тебе за всё, береги себя. Я приеду как только смогу.

Он поцеловал мать и неторопливой походкой направился к машине. Софи осталась на винограднике и, провожая сына долгим, печальным взглядом, с тоской вспоминала о том, как он, будучи мальчишкой, втайне от Грегора рисовал натюрморты и пейзажи, а потом, счастливый, показывал их матери и мечтал о том, что когда-нибудь обязательно станет великим художником.

…На часах было чуть больше десяти, а Сьюзен всё не приходила. Мартин достал пачку сигарет, собираясь закурить, и на секунду задумался.

– Доброе утро!

Он обернулся. Это была Сьюзен. Солнце слепило её, и она прикрывала глаза рукой. Великолепное белое платье было похоже на крылья невесомого ангела, и в этот момент Мартину казалось, что всё вокруг наполнилось необыкновенной красотой и нежностью.

– Доброе утро, Сьюзен! – ответил Мартин и тотчас сунул сигареты обратно в карман. – Я думал, вы уже не придёте.

– Честно говоря, я и не хотела ехать с вами, но автобус пойдёт только через два часа, а мне действительно надо срочно вернуться в Париж.

– Ну что же, прошу! – Он открыл дверцу, помог девушке сесть в машину и, невольно залюбовавшись ею, смущённо проговорил: – У вас очень красивое платье.

– Спасибо, – поблагодарила Сьюзен. – Вы хорошо водите машину?

– Не беспокойтесь, – ответил Мартин, – обещаю, мы поедем очень медленно. Так что если захотите, вы даже сможете сесть за руль.

Она посмотрела на юношу и улыбнулась. Сегодня он снова показался ей смешным и немного нелепым. Одежда явно не украшала его, хотя с такой внешностью он вполне мог бы претендовать на принадлежность к высшему обществу.

– Сьюзен, вчера вы так и не сказали, по какому адресу расположен ваш магазин, – заметил Мартин, усаживаясь на кресло водителя. Он не спеша, аккуратно поправил зеркало заднего вида, испытывая при этом искреннее удовольствие от того, что в эту минуту вновь находится рядом с такой очаровательной девушкой.

– На самой живописной набережной канала Saint-Martin (Сен-Мартен), – ответила она и с нескрываемым интересом взглянула на Мартина.

– Набережная канала Сен-Мартен? – переспросил он и удивлённо посмотрел на Сьюзен. – На самом деле вы правы. Канал Святого Мартина – это маленький «Париж» внутри Парижа, и там удивительно красиво! – При этих словах он сдержанно улыбнулся и включил зажигание.

Какое-то время они ехали молча, думая каждый о своём и одновременно прислушиваясь друг к другу. Сьюзен закрыла глаза, наслаждаясь приятной прохладой и разноцветием ароматов, доносившихся с едва заметной, исчезающей в утренней дымке, виноградной долины.

Глядя на Сьюзен, Мартин чувствовал себя преступником, угнавшим машину и посягнувшим на что-то чистое и безупречное.