В ответ на приветствие Эмери де Монтескью Эрнст ответил примерно следующее: «Сейчас время непростое для понимания. Люди вообще плохо понимают друг друга: у них разные языки, разные кухни и разные представления о том, что правильно. Но есть авторы, чьи произведения одновременно глубоко национальны и абсолютно интернациональны, и не случайно русские мальчишки начинают любить Францию в возрасте 10–12 лет так же горячо, как и французские, что является ещё одним мостом нашего взаимопонимания. Да здравствует Франция, да здравствует Александр Дюма, да здравствует Россия!».

Под этими словами трудно не подписаться. Но конкурируют на самом деле не столько homo sapiens, сколько идеи и ценности, которые ими управляют. На первый взгляд кажется, что кровь льётся лишь за деньги и власть, но это не так. К любой прагматике всегда прилагается «неуловимое нечто», которое никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя переступить. Это заметно и сейчас, когда миром пытается править отдельно взятое государство. Все «повторяется как встарь» – «крутого» окружают страны-коллаборационисты, но из их граждан снова формируется сопротивление, сплачивающееся вокруг России. Понятно, что история развивается по спирали, но понятно и другое – противостояние никуда не делось. Одни выступают за единообразие и «демократические ценности» (под которые можно подвести всё, что угодно, недаром же «у сильного всегда бессильный виноват»), другие – за разнообразие и право быть собой. И на этом очередном витке мы снова в центре событий и снова должны проявить твердость. Но, опять же, не будем о грустном.

Люди умирают, идеи остаются. Поколения сменяют друг друга, но спор о том, как надо жить, продолжается. Д’Артаньян, воспетый некогда Александром Дюма, давно стал художественным образом, но дело его живо.

Есть цитаты, которые меня в своё время просили прокомментировать студенты МИТРО. Для этой книги я в августе 2017 года попросил моих респондентов сказать пару слов о каждой из трёх.

Ровно 20 лет назад «Огонёк» декларировал:

«Кто помнит, сколько их было – ведущих «Взгляда», появлявшихся в самой свободной студии «Останкино» по пятницам? Листьев, Любимов, Захаров, Политковский, Мукусев. Кто ещё – Ломакин, Додолев, Боровик… Они стали народными героями, олицетворявшими перемены внутри страны, так же как символом перестройки за границей был Горбачёв. Потому что вместе с ними, смелея от пятницы к пятнице, мы учились говорить не кухонным шёпотом, а вслух: ввод войск в Афганистан – агрессия, в СССР всё-таки есть секс, у капитализма тоже бывает человеческое лицо, рок-н-ролл жив, ГУЛАГ – чистой воды геноцид собственного народа, «железный занавес» – ограничение прав человека (и такие оказывается есть!), Чернобыль не авария, а трагедия, кремлевский паёк в эпоху талонов на продукты – грех… Но когда мы вместе прошли почти весь демократический букварь и научились громко говорить, было уже почти всё равно, кто говорит с нами из студии».

Сейчас есть издание, которое повторит подобный пассаж? Произошло переосмысление?

Лев Вершинин:

«Вот-вот. Список тем, которые нужно было впаять в мозги доверчивому позднесоветскому лопуху. Впаять намертво, блоками, без возможности задуматься. Чтобы подготовиться к «большому хапку» как альтернативе «китайской модели»».

Алексей Вишневецкий:

«Такого издания и такой передачи нет и быть не может. «Взгляд» мог появиться только там и тогда, где и когда он появился. Никто не стал бы сегодня слушать «Битлз» в том варианте, в котором они начинали. Никто не будет смотреть «Взгляд» сегодня».