Звякнул металл тормозов25, Трейдер резко повернулся, уже поняв, что на шухере проспали дать маяка26, в хату заходили менты27, он не успевал скинуть дорогу, отвязать или перерезать верёвочку жизни между камерами. Менты сразу же бросились в сторону окна, скорей всего именно из-за дороги и был такой ранний визит. Трейдер не сопротивлялся, его руки закрутили назад и выволокли в продол28, поставив лицом к стенке.

Далее наступила вполне привычная для этих мест процедура: сидельцев выгнали из хаты, поставили в продоле лицом к стене, а внутри начался шмон29. В течении часа перевернули всё содержимое камеры к верху дном, постельное бельё, личные вещи, казённое (хозяйское) имущество. В коридор следственного изолятора, летели найденные самодельные кипятильники, зарядки для телефонов, сами телефоны, самодельные игральные карты, зажигалки, конверты с симками, в общем всё то, что запрещено иметь в личном пользовании во время пребывания в СИЗО.

Трейдера, естественно, увели в оперативную часть, где, долго не особо стараясь и не надеясь на его чисто сердечное признание, допрашивали. Так как сам Трейдер не мог знать о характере и наличие свёртков, что он передавал по дороге из камеры в камеру, то и говорить ему было особо нечего. Поэтому уже через три часа от него отстали, посадив в клетку по аналогу стакана30, чтобы жизнь мёдом не казалась, до решения его дальнейшей судьбы.

Левая кисть стала неметь, боль притупилась, и защитная реакция на резь в натянутых сухожилиях отключилась. Трейдер расслабился, повис на руках у ментов, волокущих его в подвал СИЗО с заломленными за спину руками, где находилось одно из самых неприятных мест для арестантов, называемое в простонародье ШИЗО, а именно штрафной изолятор или карцер.

Ещё сидя в кабинете у оперов, ему сообщили, что за нарушение режима начальник подписал бумажку отправляющею его на пятнадцать суток в одиночную камеру в подвале. Не сказать, чтобы Трейдер удивился этому, что- то подобное рано или поздно ожидало всех дорожников, и он знал об этом, добровольно идя на лишения ради людского, за это и уважали арестантов, сидящих на дороге. Морально он был к этому готов, но страх перед тем, о чём не раз слышал, зная какой беспредел творится там внизу, в подвале, никуда не делся, страшно было подвергнуться пускай добровольному, уважаемому всем людским, но всё же лишению31.

На какое-то мгновение его разум отключился, перенеся его в воспоминания в те времена, когда он был счастлив. Ведь это было совсем недавно, не прошло и месяца, когда он с Аней, взяв шикарную квартиру в аренду в тихом районе города Саратова, пропадали в ней сутки на пролёт, наслаждаясь друг другом неутомимо и страстно. Теперь эти времена казались такими далёкими словно прошли годы, настолько сильно изменилась жизнь Андрея в последнее время.

Его ноги сбивались с ритма, не успевая за волокущими его конвоирами, в конце концов-то беспорядочно заскользили по ступенькам лестницы, которую кто-то безвкусно выложил кусочками битой плитки, скользкой и отвратительной на вид. Лестница закончилась, он больно приложился ступнёй об уголок металлического порога локалки32, вскрикнув от боли Трейдер пришёл в себя и огляделся вокруг. Подвал имел более удручающий вид, чем продол и камеры сверху, там наверху имелся хоть какой-то ремонт, здесь же время замерло, оставшись в девяностых годах. Давно не крашеные, облупившиеся от старой серой краски стены, сырость, серость и естественно, прям физически ощутимая, безнадёжность.

Звякнул ржавым железом засов тюремной камеры, дверь со скрежетом открылась и перед Трейдером предстало темное с зелёной шубой