– Провокация? – спросил Ян холодно. – Паненка подослана гестаповцами?
– Вы должны сделать все, что мы прикажем! Нам нужны сведения!
Ян вскочил и, забыв на столе пилотку, хлопнув дверью, выбежал на улицу. Уже за плетнем он услышал, как открылось окно и до него донесся голос Люси:
– Ян! Да нет же… Вернитесь! Ян, ради всего святого, останьтесь!..
Ян резко, будто наткнулся на стену, остановился.
– Ян! – чуть не плача, тихо проговорила Люся. – Вы пилотку забыли…
Они встретились на крыльце. При свете луны Ян глубоко заглянул в Люсины глаза. Потом он перевел взгляд на пилотку в Люсиных руках, посмотрел на кокарду с орлом и вдруг надел пилотку задом наперед.
Он протянул руку и поправил завиток у Люси на лбу. Всхлипнув, Люся прильнула к нему. Ян услышал чьи-то шаги на улице и повел Люсю в дом. Плечи у Люси вздрагивали…
Ян не мог уйти. Только теперь он понял, как близка и дорога стала ему за последние дни эта девушка. Но неужели она разведчица?
– Верьте мне! – сказала Люся. – Ведь вы поляк…
По темному переулку медленно шел с винтовкой за плечом старший полицейский Поваров с приятелем – полицейским Никифором Антошенковым. В темноте белели их нарукавные повязки.
Антошенков негромко напевал на мотив немецкой «Лили Марлен» популярную на оккупированной немцами земле немецко-украинско-русскую песенку:
Поваров подпевал:
Проходя мимо калитки дома Сенчилиных, Поваров направил луч фонарика через низкий заборчик на тропинку, на которой после дождя ясно виднелись следы. Следы кованых, подбитых вермахтовских сапог и маленьких туфелек.
– Он у нее! – тихо сказал Поваров Антошенкову.
«Я отомщу Герингу!»
Четверо приятелей работали в тот день в огромном ангаре для бомбардировщиков. Немцы латали пробоины в плоскостях летавшего на бомбежку Москвы «хейнкеля», а поляки ремонтировали неподалеку бетонный пол.
– После каждого налета на Москву, – грустно заметил один из немцев, – русские задают нам все больше работы!
– Что они хотят, чтобы мы узнали для них? – тихо спросил Ян Большой. В глазах его то светилось торжество, то мелькало сомнение.
– Все! – ответил Ян Маленький, мешая бетон. – Русских не пускают на аэродром. Нам надо составить план авиабазы, указать, какие на аэродроме самолеты, сколько их, дать точные координаты важнейших объектов. Словом, все об аэродроме, все об авиабазе, все о противовоздушной и наземной обороне.
– Немало, – усмехнулся Ян Большой. – Но нам нужны доказательства, что мы имеем дело с серьезными людьми, а не с девчонками, которые воображают себя разведчиками. С ними только фокстроты танцевать да в фантики играть!
– Ты что?! – возмутился Ян Маленький. – Хочешь, чтобы с тобой маршал Тимошенко переговоры вел?
– Я не хочу погибнуть без пользы.
– Такие глаза не врут. Надо иногда верить сердцу…
– «Очи черные, очи страстные…» Это по твоей части, д’Артаньян. Ты влюбился как мальчишка, а мне нужны не поцелуи, а доказательства.
– Просто ты трус! Немецкий холуй!
– А ты влюбленный дурак!
Друзья чуть не подрались. Их разняли Вацек и Стефан.
– Что же мы будем делать? – спросил Стефан. – Говори, Тыма, – ты ж капрал, старший у нас!
– Пусть они познакомят нас со своим командиром! – решил Ян Большой…
– Хорошо, – сказала Люся, выслушав вечером поляков. – Я познакомлю вас с моим командиром. Приходите завтра вечером ко мне.
И четверо поляков вечером следующего дня постучались в Люсину дверь. Вацек для отвода глаз пришел с патефоном.
– Езус Мария! – шептал он на крыльце. – Разве можно начинать такое дело в пятницу?!