– …я хотел бы сделать вам еще один заказ, Марго! Можно ли мне вас так называть?

Вагин, наконец-то, набрался смелости спросить разрешения у Маргариты о возможности называть ее по имени. Несмотря на то, что без разрешения он уже несколько раз успел назвать ее «Марго».

Глаза Маргариты все время что-то искали, не останавливаясь ни на миг. Ей неловко было признаться, что она не слышала, о чем говорил Вагин, поэтому предпочла переспросить.

– Что? Что вы сказали?

– Я…я хотел бы сделать вам еще один заказ, госпожа Амелина! Я буду ждать, сколько нужно, я знаю, у вас всегда много работы…

Вагин был уверен, что художнице не понравилось его поведение, поэтому неосознанно он подался назад. Но несмотря на это, он все равно не желал оставить Маргариту, как будто знал, что у него не будет больше возможности поговорить с ней.

– Ах, да, я сделаю, обязательно сделаю!

Ответ Маргариты вдохновил мужчину, и он последовал за ней, постоянно о чем-то рассказывая.

Монотонная речь Вагина лилась где-то далеко, на втором плане. Маргарита же, погруженная в свои мысли, продолжала двигаться в дальний угол огромного зала, следуя своему собственному инстинкту. Время от времени она кивала в знак приветствия знакомым и не только, широко улыбаясь и стараясь выглядеть вежливой.

Когда она, наконец, достигла своей цели, она замерла. Ее лицо с изумлением уставилось на полотно, которое гордо украшало гостиную. Она не могла поверить своим глазам —

здесь, на стене дома Романовича висела одна из ее самых любимых работ. Она подарила ее музею имени Васнецова. Девушка не могла перепутать, это был подлинник. Она осмотрела каждую деталь, и ей почему-то показалось, что картину здесь повесили совсем недавно. «Скорее всего, Романович хотел показать изысканность своего дома, выставляя лучшее на всеобщее обозрение», – думала она, проводя пальцами по изображению. «Но как ему удалось забрать ее из музея», – шептала она себе под нос.

– Она ваша, держу пари, она ваша!

Голос Вагина настойчиво щекотал уши, и Маргарита, наконец, посмотрела на него.

– Она моя, да….но… я не продавала ее господину Романовичу.

В глазах Маргариты читался вопрос, и Вагин поторопился с ответом.

– Госпожа Амелина, я уверен – президент наверняка заплатил кому-то кругленькую сумму, чтобы иметь ее у себя… Она прекрасна… Она действительно прекрасна.

Взгляд Вагина тоже устремился на картину. Он что-то забормотал, забываясь, где он и что с ним. Изображение на картине казалось живым, и он почувствовал бешеную силу воды, мощь которой заставляла терять любой другой смысл жизни… Мужское желание и страсть наполнили все его существо, и ему захотелось почувствовать вкус красиво очерченных губ художницы. Он уже вплотную приблизился к Маргарите, когда чей-то грубоватый голос прозвучал совсем рядом, заставляя Вагина очнуться от безумных мыслей.

– Вам нравится?

Маргарита резко обернулась в сторону незнакомого голоса. Высокий мужчина, лет тридцати, с темно-каштановыми волосами, аккуратно уложенными гелем назад, стоял позади художницы и Вагина. Девушка не могла разглядеть его глаз, почему-то они оставались в тени. Твердые и властные губы мужчины еле заметно улыбались.

Маргарита молчала, она чувствовала, что это он – тот, за которым она охотилась с тех пор, как погиб ее Сережка. Она упрямо хотела увидеть в нем монстра, но мужчина наперекор ее желанию, внешне напоминал типичный образ настоящего героя.

– Как же ей может не нравиться, господин президент? – воскликнул Вагин, – если эту картину создала она сама! Это же госпожа Амелина!

Мужчина на секунду замешкался, он явно не хотел замечать Вагина, все его внимание было посвящено только этой восхитительной незнакомке.