Аврон – молодой помощник. Без меня он едва ли что-либо сделает. Его самого надо учить, но преданность его нельзя подвергать сомнениям. Хотя бы за то, что я его спас. Может, наивно думать об этом, но все равно Аврон – на моей стороне. И ему можно доверять.

Нельзя полностью доверять Конральду. Наемника ведут деньги. Фелида же такой не воспринималась, хотя от взрослого наемника юную девушку отличал лишь возраст. Жизненный опыт, вероятно, тоже.

С той лишь разницей, что наемник мне полностью доверял, надо думать. А девушка – нет. В этом была своя правда, которая мне, как ее ни крути, была неприятна. Но я все равно шел за ней, потому что поддержки было куда больше, чем «неприятностей».

– А я думал, что Неогон такой же, как и я, – предположил я, когда мы спустились вниз и направились в таверну. – Такой же – в смысле, из верхних.

– Нет, он гордится тем, что он поднялся с низов, но остался с народом. И потому не терпит Торлина. Вот он – как раз такой же, как и ты.

– Не очень-то он это показывает, – засомневался я.

– А что, надо бегать с собственным дневником и тыкать всем?

– Тыкать необязательно, но, например, тот курьер с корзиной явно посильнее меня будет.

Комментарий остался без ответа, но таверна показалась быстрее, чем я начал говорить дальше.

– Мясного супа нам, трактирщик! – вскрикнула Фелида, как только распахнула перед собой скрипучую и ободранную сапогами дверь. – Да мяса не жалей, не то проткну тебя, как поросенка!

Рыхлый трактирщик с козлиной бородкой, но в относительно чистом переднике, кивнул, не обращая внимания на грубости, и скрылся на кухне. В помощь ему по большому залу бегала девчушка, разнося тарелки, по большей части деревянные, но некоторые гости ели из металлических.

Я предпочел обойти стороной тему имущества в этом заведении, а потому дошел за Фелидой до нужного столика. Внутри таверны было многолюдно, но по большей степени сидели мастеровые и рабочие, так что обошлось без ярких одежд.

И это заставило меня оборачиваться еще чаще, чем если бы в таверне сидели люди, по яркости не уступающие попугаям. Наслушавшись историй про шпионов, я и не думал оставлять без внимания каждого увиденного.

Но попытка определить профессию каждого из сидевших успехом не увенчалась. Уже после второго столика люди стали казаться одинаковыми – не похожими друг на друга, а именно одинаковыми.

Плюс-минус тот же цвет одежды, а вся разница – в обуви, которая по большей части была скрыта как раз под столами. У кого-то сапоги повыше, у кого-то – ободранные ботинки. Или что-то тряпичное. Но верх – непременно одинаковый.

Лишь когда мы сели, и я начал рассматривать людей еще более внимательно, я обнаружил, что кое-какие отличия бросаются в глаза. Но четких знаков, выделяющих ту или иную профессию – не было.

Я подумал, что для моего Рассвета было бы здорово заиметь какие-то специальные знаки. Например, кнут – для пастухов. Колос – для фермеров. И такое деление поможет сразу же понять, к кому можно обратиться.

– Не пялься на людей! Вот уже не подумала бы, что тебе надо про это напоминать! – воскликнула Фелида и бахнула сапогами по крышке стола. – Ты что, челядь последняя?

– Полегче тут! – крикнули с соседнего столика. – У нас здесь публика приличная!

Голос был нетрезв, но его обладатель ограничился всего лишь одной репликой. Фелида махнула рукой, но ткнула в меня пальцем:

– Веди себя прилично, понял?

– Ага, – я улыбнулся и снова потянулся за тетрадкой. Опять же машинально. Но отругал себя и опустил руки, а потом положил на стол.

Подбежала девочка и принесла приборы, а через пару минут трактирщик принес две глубоких тарелки ароматного супа.