Куда они направляются?

Восьмеро ни на кого не обращали внимания. Они прошагали к самому центру и на большой, круглой центральной плите, где заканчивалось созвездие Дракон, встали как вкопанные. Их лица прояснились, наполнились решимостью, а взгляд устремился прямо и немного вверх.

Вставший впереди всех высокий светловолосый мужчина медленно обернулся и обвёл компаньонов взглядом – каждый едва заметно кивнул. Они были готовы.

И тогда светловолосый заговорил. И от тех слов, что вылетали из его нервно подрагивавших губ, по площади словно бы покатилась волна скребущего беспокойства, напряжённого ожидания. Казалось, что вот-вот случится что-то, чего не должно, просто не может происходить в этой умиротворённой идиллии, разлитой в воздухе…

Потом говоривший вдруг затих, и вся площадь замерла вместе с ним. А когда ещё через мгновение послышались глухие шлепки тел о светло-серый камень, натянутое в воздухе напряжение вспорол первый в этом месте за долгие годы панический вскрик.

Путь из Канагавы в Тошиму, где находился штаб спецотдела, занимал всего полчаса. «Всего», потому что Кай каждый раз ехала бы все полтора – дорога, скорость, отрешение от всего вокруг, кроме лавирования в потоке и свиста ветра… Это пьянило и наполняло жизнь ощущениями. Это было таким настоящим!.. Куда более настоящим, чем пролетавшие мимо неоново-каменные джунгли Нью-Токио и его граждане, почти все – чёртовы ауги, полулюди-полумеханизмы. Включая её саму…

Вылетев на шоссе, Кай мысленно бросила:

«Доминас, ускорение рефлексов».

На самом деле, она это даже не сказала, а, скорее, представила, что скажет. Так – намного быстрее, а компьютеру всё равно.

Доминас сказал, а точнее, послал ответное: «Модуль Рефлекс-7 активирован», – и как только Кай почувствовала захлестнувшую волну усиленных ощущений, она вдавила рычаг акселератора на руле изо всех сил. Зверь отозвался мгновенно, засвистел электромоторами – и в боковом зрении всё поплыло, оставив лишь вибрирующее чёткое пятно строго впереди. В мозг по дублирующим нервы высокоскоростным контурам хлынул вал информации ото всех органов чувств. Кай улыбнулась, вновь пришпорила байк – и тот, довольно загудев, прошил поток чёрно-желтой молнией.

«Надо будет погонять тут ещё пару часов, как только от Мацуды выйду…» – пообещала себе и Зверю капитан Ицуми, наслаждаясь.

Низкие кварталы префектуры Канагава, утыканные домами всего по десять-пятнадцать этажей с щедрым пространством между ними, сначала сменились угрожающе обступающими, словно уличная банда, сорокаэтажками Сэтагаи, а потом – нависающими над головой монументальными небоскрёбами Шибуи. Серо-стеклянные исполины уходили в небо так высоко, что даже солнечные лучи редко добирались до их подножия, и яркие голограммы рекламы на их стенах и крышах не выключались никогда. Въезжающий в Шибую или любой из трёх десятков центральных районов окунался в пёстрое море негаснущих огней и мерцающих изображений, привыкнуть к которым мог далеко не каждый. Но каждый из двух сотен миллионов тех, кому не посчастливилось здесь жить или работать, был вынужден приспосабливаться.

Двух же гегемонов Нью-Токио – пирамидальный монолит главного здания корпорации «Имагава» и циклопическую крепость из дюжины башен штаб-квартиры «Канеда Индастриз» – не могли скрыть из вида даже небоскрёбы. Словно бы у подножий высоток не хватало тьмы, эти гиганты отбрасывали своими силуэтами многокилометровые тени, погружая целые районы в сумерки даже днём.

Капитан Ицуми не любила небоскрёбы. И в этом бесконечно разросшемся мега-городе ей было трудно. Он напоминал бетонную раковую опухоль, захватившую добрых две трети изменившегося за последний век ландшафта острова Хонсю. Душный он – до одышки, несмотря на её искусственные лёгкие, очищавшие воздух от любых примесей. Дело было не в воздухе. А в том, что в городе почти не водилось не только ничего живого, но даже такой, казалось бы, естественной вещи, как небо. От него оставалась только крохотная полоска где-то далеко вверху. И от этого Кай чувствовала себя здесь словно в брюхе огромного механического чудища, проглотившего её и пытавшегося переварить, растворив в негаснущем свете неона и голограмм…