– Опять нас? – спросил Спас.

– Не придирайся, – больше чем нужно смутилась Матильда, – я имела в виду нас с тобой.

– Аааа, – протянул Спас, – слушай, Матильда, я сегодня о тебе узнал, наверное, больше, чем за всё предыдущее время. Ты всегда избегала разговоров о себе. А сегодня, вон, приоткрыла дверцу. Раз уж на то пошло, может быть расскажешь, и как ты сюда попала?

– Да что тут рассказывать, – Матильда пожала плечами, – история моей жизни длинна и скучна. Я была молоденькой медсестрой в больнице. С амбициями выучиться на врача. Больница была престижная, много богатых лечилось. Туда было трудно устроиться, я только потом поняла, почему меня туда взяли. Даже не взяли, а позвали, когда я учиться ещё не закончила.

– И почему же? – заинтересовался Спас.

– Из-за внешности. Я была прехорошенькая. В былые времена…

– Да ты и сейчас, очень даже ничего! – сказал Спас, в ответ на что, она пнула его ногой, и попала как раз по больному месту, точнее одному из больных.

Теперь у Спаса на теле таких мест было множество. Он застонал.

– Прости, – спохватилась Матильда, – я не хотела.

– Да ничего, сам виноват, сказал бы что-то искреннее, не получил бы, а это прозвучало как издёвка, – повинился Спас.

– Молодец, всё понимаешь, иногда просто не верится, что тебе память отшибло. И как это так избирательно работает? – удивилась Матильда.

– Если бы знал, обязательно бы тебе сказал, но увы. Так что там дальше-то было? – спросил Спас.

– А дальше было как в книжке. Положили к нам молодого и богатого сынка какой-то шишки. Я ему очень понравилась. Ну, типа любовь и всё такое. Закрутилось всё, завертелось…. Я с работы ушла, он мне квартиру снял, жила там, он периодически наведывался. Потом я ему, похоже, надоела. Или другую нашёл. В общем, хотел меня приятелю своему передать…

– Как это передать? Ты что, вещь что ли? – удивился Спас.

– Как оказалось, для него – да. Но мне такой расклад не понравился, я хлопнула дверью и ушла. Пошла обратно на работу устраиваться, а меня не берут. Типа, уже бывшая в употреблении. А там только свежие медсестрички должны быть, – со вздохом сказала Матильда.

– На публичный дом похоже…

– Отчасти, так оно и было. Но больница на этом не зарабатывала, скорее, использовала для привлечения клиентов. Отовсюду вербовали красоток и на работу брали. А толстосумы периодически кого-нибудь с собой утаскивали. А если и нет, когда красотка за тобой ухаживает, всё одно приятней. А больница такие деньги с них драла, что на сутенёрство размениваться смысла никакого не было. Зачем? Это так, приятный бонус для клиентов. А если что, так девочки сами виноваты, польстились на богатенького.

– Но за это в тюрьму вроде не должны отправлять? – удивился Спас.

– А меня и не за это. Я же бузить начала. Заявилась к его родителям. С трудом, хитростью проникла через охрану, подловила их, и всё выложила как на духу, какой их сынуля подонок, – сказала Матильда.

– А они что? – спросил Спас.

– Они-то? Пока я говорила, папаша медленно доставал телефон, потом медленно звонил, первой фразой он уволил начальника своей охраны, а второй распорядился сослать меня туда, откуда не возвращаются. Он даже не сказал куда, те кто исполнял, сами решение приняли, – сказала Матильда и совсем сникла.

Похоже, что воспоминания о прошлой жизни нагнали на неё тоску.

– Да кто же он был такой, чтобы вот так людскими судьбами распоряжаться? – возмущённо сказал Спас.

– Политик. Шишка большая. Ему люди что пыль. Да там ещё и выборы на носу были. А если бы меня его конкуренты взяли в оборот и стали против него волну гнать? Он поэтому сразу устранил возможную проблему. Это мне по секрету один из охранников в тюрьме сказал, не в этой, а до отправки. Проникся очень, симпатизировал мне, да что он мог поделать-то… – сказала Матильда.